Влияние образования на развитие личности ребенка

Когда мы отдаём ребёнка в школу, семья оказывается в непростой ситуации. Школа с учителями и одноклассниками входит в жизнь ребёнка, вносит своё расписание и требования, свою оценку его личности. Тот, кто для мамы – любимый сын, в глазах учителя может стать двоечником, лентяем и нарушителем дисциплины, в коллективе одноклассников – белой вороной. Мы, родители, боимся этой ситуации, потому что не можем её контролировать. Не доверяем школе, которая чем дальше, тем старательнее отгораживается, в том числе и буквально — высокими заборами и пропускной системой. Но и школа не в восторге от нас: педагоги жалуются на нереалистичные запросы родителей, которые хотят сделать комфортным пребывание в школе только своего ребёнка и игнорируют остальных. Похоже, у родителей и школы не получается эффективно коммуницировать друг с другом. Мы попробовали разобраться, зачем вовлекать родителей в школьную жизнь и насколько адекватно мы оцениваем влияние школьного образования на личность и будущее наших детей вместе с директором Центра исследований современного детства Института образования НИУ ВШЭ Катериной Николаевной Поливановой. 

Катерина Николаевна Поливанова – профессор, доктор психологических наук,  лауреат премии Правительства РФ в области образования в 2007 г. директор Центра исследований современного детства Института образования НИУ ВШЭ. Работала под руководством Даниила Борисовича Эльконина. Автор оригинальной концепции критических возрастов, обосновывающей необходимость кризисов развития.

— Что с вашей точки зрения можно считать результатом образования? 

— Мне кажется, этот вопрос некорректный. Если я говорю «результат образования», значит, имею в виду какое-то конечное количество знаний. Как, например, я поела — получила определённое количество калорий. Но выделить образование из жизни человека практически невозможно. Он является тем, кем является. Где вклад собственно образования в формирование личности, как это вычислить? 

Человек рождается в определённой культурной ситуации, в социуме, имеет некое микроокружение. Вот он родился в этой точке, ему досталось конкретное количество родительской любви, привычек, внимания. Есть множество обстоятельств, которые привели к тому, какой он сейчас. Плюс мы ничего не знаем про генетику, её я вообще выношу за скобки. Неизвестно, что и в какой степени влияет на личность. Я думаю, мы сильно преувеличиваем роль образования. Конечно, запоминается первая любовь и потом считается, что она сформировала характер, потому что это было сильное, значимое переживание. Так и учителя – запомнились  наверняка оригинальные, интересные. Но определить вклад конкретного педагога, большой домашней библиотеки или влияние родителей-алкоголиков мы не можем. Чем выше культурный капитал семьи, тем выше вероятность того, что ребенок получит высшее образование, но это только вероятность. Билла Гейтса выгнали из Гарварда, а он через 30 лет вернулся и таки получил свою шапочку. 

Я  не знаю, что такое «результат образования». Но как человек, работающий в образовании, я считаю, что в основном ауру, в которой ребёнок растёт, формирует семья. Коммуникация ребёнка с родителями, его принятие в семье и так далее. Семья выбирает школу, ведёт к определённым учителям и, если хотите, может усиливать влияние школы. Например, есть хорошая учительница, которая что-то интересное ребёнку рассказывает, а мама в это включается и поддерживает, возникает какой-то резонанс у школы и семьи. 

— Мы много общаемся с родителями, спрашиваем, зачем нужна школа. Часто оказывается, что все ожидания от системы образования заканчиваются на желании успешно сдать ЕГЭ, поступить в вуз, получить диплом, и это всё.

 — Родительские ожидания действительно иногда довольно странные. В первом классе нужно учиться хорошо для того, чтобы хорошо учиться во втором, во втором нужно хорошо учиться для того, чтобы хорошо учиться в третьем, и так далее до ЕГЭ и университета. Мы всё время сегодняшний день отдаём на заклание завтрашнему – сегодня готовы мучиться, чтобы завтра стало хорошо. Но приходит следующий день, и всё повторяется. 

Современное интенсивное материнство, по-моему, не позволяет себе  радостей плюнуть на учёбу, просто поваляться с ребёнком на диване, поболтать с ним вместо уроков, разрешить не ходить в школу, потому что у родителей выходной и можно провести его вместе.

Кроме того, возможно, эти 10-12 лет, которые ребенок проводит в школе, кроме ЕГЭ дают ещё что-то важное. И это, мне кажется, самый болезненный вопрос семейного образования. Научить детей школьной программе не так сложно, я бы точно справилась. Но, возможно, есть что-то ещё в школьной жизни, что не исчерпывается программой, но необходимо детям – условия для социализации, например.

— Но там же возможна и травля.

— Когда мы говорим  про травлю, мы говорим про группу детей. Мне кажется, что травля – способ  упорядочения подросткового коллектива. Я знаю, как это безобразно звучит, и я не имею в виду, что травля нужна коллективу. Но если она возникает, причем часто, значит, решает какие-то задачи. Нужно понять, какие, и что делать, чтобы они решались нетравматичными способами. Мы относимся к травле как к ДТП, но это не правильно, она “естественно” возникает в ситуации хаоса и бессмысленности. В этом смысле ближе по природе к зависимостям. Финны уже это поняли и попытались найти решение: насытили жизнь школьников разными активностями. И получили улучшения  в борьбе с зависимостями и асоциальными формами поведения.

Тут я возвращаюсь к мысли – если в школе происходит что-то помимо подготовки к ЕГЭ, что это такое и можно ли это сделать в других формах. Мы же не учитываем этот аспект, когда говорим — неужели я не расскажу ему физику? Расскажу легко. 

— Это очень интересный ракурс – определить совокупность событий, которые так или иначе должны происходить, и понять, как мы можем их моделировать  в рамках обучения вне школы. Люди, которые так или иначе углубляются во внешкольное образование, понимают, что проблем нет ни с настоящей социализацией (усвоением норм, моделей, образцов поведения и т.д.), ни с самим образовательным процессом и получением знаний. Всё это происходит само собой: мы живем в обществе и невольно обучаемся и нормам, и знания определённые приобретаем. А что тогда мы упускаем? 

— Наша главная проблема: всё, что мы говорим, мы говорим на основании только личного опыта, который может быть богатым, но это всё равно не объективные данные. В прошлом году наша студентка написала магистерскую работу по семейному образованию и, судя по её исследованию, объективных данных по образовательным достижениям у нас нет. Есть данные по США – образовательные достижения у семейников не хуже, чем у всех остальных,а то и лучше. Но социальная страта, в которой больше всего детей на семейном образовании, качественно другая. Это не весь разброс от алкоголиков до продвинутых. Это люди с высшим образованием, благополучные. Для того, чтобы в России получить данные об образовательных результатах и реально сравнивать, нужно из всей выборки сдающих ЕГЭ выделить ровно такую же группу как семейники — по семейному вкладу. И тогда смотреть. Я полагаю, что результаты будут похожи на американские. А данных нет у нас, потому что семьи на СО до сих пор являются группой, которая вынуждена отбиваться от нападок даже до того, как они начались. Понятно, что эта группа не сильно заинтересована в том, чтобы их изучали и считали. 

Есть другие данные – дополнительное образование ребенка положительно связано с его школьными образовательными достижениями. Но и его получают дети из определенной среды. 

Есть новые формы, в том числе семейное образование. И мы должны про эти формы всё понимать и их исследовать так же, как мы исследуем школьное образование. Мне кажется, в семейном образовании всё-таки возникает много проблем. Но когда возникают новые формы, возникают новые проблемы, это нормально. Главное – их понимать.

Когда наша студентка защищала магистерскую с исследованием семейников, в комиссии была преподаватель-экономист, которая участвовала в разработке закона об образовании 2012-го года. И когда Кристина сказала, что у семейников много проблем с аттестациями и приходится обращаться к посредникам, что многие школы вообще не имеют никакого опыта работы с ними и не знают, как что делать, эта женщина была крайне удивлена и возмущена: «Мы всё заложили в закон!!!»

— Но со школами работу не провели.

— Да, есть норма, а есть практика, и это тоже проблема. В нашей стране  было  несколько точек, в которых оказывали образовательные услуги – школа, музыкальная или художественная школа, дом пионеров. Сегодня это всё постепенно разрушается. Семейное образование — один из ярких примеров того, как рассыпается школьная система. Когда функция образования выполняется, а форма – какая-то особенная. Эти особенные формы наверняка будут множиться. 

— Как вы думаете, что будет, если в законе об образовании убрать слово «обязательный»? Например, анскулинг формально как опция у нас есть, но нужно очень сильно извернуться, чтобы эта форма работала. А если не нужно будет изворачиваться и можно будет по-честному заниматься образованием так, как конкретно этому ребёнку и этой семьей нужно, без ЕГЭ и т.д. 

— Существуют две модели образования. Первая: мы регулируем точки перехода с уровня на уровень тестами, экзаменами, вторая модель – регулирование самого процесса. Зачем вообще нужны экзамены? Если ребёнок, отучившись, поехал в Тайланд и там занимается чем-то законным и социально неопасным, то ему никогда не понадобится тестирование. Оно  понадобится, когда он захочет приобрести что-то. Например, высшее образование. Когда человек получает права, его индивидуальные позывы и сферы интересов не принимаются во внимание, если он параллельную парковку сделать не может. Нет желания водить машину? Свободен, радуйся своей психологии, к примеру. Поэтому представить себе ситуацию в современном мире, когда не будет фильтров при переходе с уровня на уровень, довольно сложно. 

Но тут очень много контекстов. Государство никогда не интересовали сами люди в образовательном процессе, дети в частности. Потому что надо было передавать знания и навыки для выживания. Всё племя целиком не вымрет, если кто-нибудь всегда будет уметь доить коров. Поэтому хочет ребёнок доить корову – знать математику с тригонометрией, не хочет – государство никогда не волновало. Сегодня мы говорим: у него нет мотивации. Но про мотивацию заговорили хорошо если в 70-е годы прошлого века, раньше вообще про это не думали. Были лентяи. Если посмотреть старые фильмы: вот ребенок не хочет учиться – двоечник, а как только захотел – сразу стал отличником. Что такое мотивация, дислексия, дисграфия – всё, что мы сейчас обсуждаем? Это вообще никого не волновало. Есть производство, все когда-нибудь уйдут на пенсию, нужна смена. Взгляд был другой, с точки зрения пользы для коллектива. Сегодня мы смотрим со стороны человека.

Возвращаемся к первому вопросу – про результаты образования. Я думаю, чем лучше человек что-то понимает, чем больше контекстов у него возникает – ассоциаций, точек рассмотрения события, тем у него лучше образованность. Можно называть это интеллигентностью. Интеллигент – тот, кто может встать на позицию другого человека. С образованием появляется децентрация – умение посмотреть на ситуацию из другой позиции,  сверху. 

— Что такое родительская вовлеченность? Для многих это означает, что вся жизнь родителей подчинена ребенку. 

— Вовлечённость – это когда родители все события жизни ребенка готовы подхватить, обсудить, поговорить о них. Вся полнота жизни ребёнка – она так же значима как и родительская. Часть этой жизни – школа. 

К сожалению, не описано оптимальное количество часов, которое родители должны уделять жизни ребёнка, нет универсального ответа. Школа – это место, где ребёнок живет, у него там многое происходит, и так же многое происходит в семье. Нужно выстраивать коммуникацию и партнерские отношения двух этих сфер с участием педагога. 

— Расскажите про исследования, которые показали, что вовлеченность родителей повышает образовательные успехи.

— В исследовании сравнивали три варианта: родители вообще не участвуют в школьной жизни, родители делают только домашние задания, и, собственно, вовлеченность, когда родитель знает, что происходит, и участвует в школьной жизни. Вот эта вовлеченность лучше  коррелирует с академическими достижениями. 

— Нет ли тут опасности, что родитель может оказаться излишне вовлечённым? В частности с семейным образованием, когда это интенсивное материнство продолжается до такой степени, что ребенок теряется из виду. Когда родитель настолько увлёкся своим процессом,  что ребёнок из него выпадает, так же как из школы и из всей системы, где он не учитывается. 

— Не обязательно пытаться проникнуть во все сферы школьной жизни ребенка. Но нужно держать руку на пульсе проблем. А ребенок должен выражать своё желание или нежелание вас туда пустить, и вы должны быть готовы его услышать.