Умственное развитие ребенка м 1950

Библиотека » История психологии. Классические теории » Теория деятельности

Алексей Николаевич Леонтьев
— советский психолог, ученик основателя культурно-исторической школы в психологии Льва Выготского.

Свой вклад в науку А.Н. Леонтьев сделал в области общей психологии и методологии психологического исследования. Исследовал проблемы развития психики, ее генезис, биологическую эволюцию, общественно-историческое развитие. Изучал также вопросы инженерной психологии, психологии восприятия, памяти, мышления и т.д. В первую очередь Алексей Леонтьев известен своей теорией ведущей деятельности
и понятием «сдвига мотива на цель».

Человеческая субъективность, человеческая деятельность и их связь были выходным пунктом психологических исследований А.Н. Леонтьсва. Он писал: «Психологическая наука никогда не поднималась над уровнем чисто метафизического противопоставления субъективных психических явлений явлениям объективного мира. Поэтому она никогда не могла проникнуть в их действительную сущность, растерянно останавливаясь перед тем рвом, который разделяет сущность и явление или причину и следствие». Леонтьев определяет важное положение психологического познания: «Деятельность практически связывает субъекта с окружающим миром, воздействуя на него и подчиняясь его объективным свойствам». В связи с этим было отвергнуто представление о психике как сущности, которая имеет свое особое существование, не зависящее от внешних воздействий.

Леонтьев продолжает и развивает идею Л.С. Выготского об интериоризации, указывая, что
интериоризация как постепенное превращение внешних действий во внутренние, умственные, есть процесс, который вынужденно осуществляется в онтогенетическом развитии человека. Его необходимость Леонтьев определяет тем, что центральным содержанием развития ребенка является усвоение им достижений исторического развития человечества, в том числе достижений человеческой мысли, человеческого познания.

Чтобы ребенок мог построить новое умственное действие, его надо предварительно подать ребенку как действие внешнее, то есть эскстериоризовать ее. В такой экстериоризованной форме, в форме развернутого внешнего действия возникает действие умственное, мыслительное. Впоследствии, в результате его постепенных преобразований — обобщения, специфического сокращения звеньев и изменения уровня, на котором оно выполняется, — происходит его интериоризация, которая уже  происходит в разуме ребенка.

Этот процесс по Леонтьеву имеет принципиальное значение для понимания характера формирования человеческой психики. Ведь ее главная особенность заключается именно в том, что она развивается не в плане проявления врожденных способностей, не путем приспособления наследственного видового поведения к переменных элементам среды. Она представляет собой продукт передавания и присвоения индивидами достижений общественно-исторического развития, опыта предыдущих поколений. Творческое движение мысли вперед, которое человек осуществляет самостоятельно, возможно лишь на основе овладения этим опытом.

Для подтверждения своих положений Леонтьев использует вероятные факты, свидетельствующие о том, что дети, которые с раннего возраста развиваются вне общества и созданных им явлений, остаются на уровне животной психики. У них не только не формируются речь и мышление, даже их движения ничем не напоминают человеческие. К тому же такие дети не приобретают свойственной людям вертикальной осанки.

Леонтьев приводит убедительные примеры того, что те способности и функции, которые имеют социальный  характер, не фиксируются в мозге людей и не передаются по законам наследственности. Эта идея открывает путь к теории самосознания человека. Последний приобретает свободу от рефлекторной реактивности и активно планирует свое поведение. Здесь содержатся зачатки принципов, которые помогут найти новые теоретические основы научной психологии, продвинут вперед ее общую теорию.

В связи с этим Леонтьев отвергает плоский биологизм, возлагая в основу человеческой деятельности не элементарные физиологические функции мозга, а их сочетания, которые возникают в ходе индивидуального развития.1 «Кора человеческого мозга с ее 15 миллиардами нервных клеток стала… органом, способным формировать функциональные органы». Функционирование последних осуществляется на базе человеческой деятельности.

Существенный вклад Леонтьева в психологию состоит в том, что он раскрыл характер и формы этой деятельности, показал ее мотивационную движущую силу и выдвинул понятие ведущей деятельности. Последней он называет такую деятельность, которая вызывает самые главные изменения в психике ребенка. Ведущая деятельность связана с психическими процессами, которые подготавливают переход ребенка к новой, высшей ступени развития.

В книге «Проблемы развития психики» Леонтьев дает подробную характеристику деятельности вообще, ее структуры и мотивационных осложнений. Деятельность состоит из действий. Действия разлагаются на отдельные операции. В деятельности существуют предмет и мотив. Как утверждает автор, генетически отделения предмета и мотива индивидуальной деятельности является результатом вычленения из сложной и многофазовый, но единой деятельности отдельных операций.

Исторически, по способу своего возникновения, связь мотива с предметом действия отражает не естественные, а объективно-социальные связи и отношения, то есть разделение труда приводит к разделению предмета и мотива. Это поясняется тем, что в процессе разделения труда человек выполняет лишь часть общей деятельности. Осознание действия, его смысла как сознательной цели выводит человека за пределы только данного действия. На этой основе субъекту впервые открывается связь предмета действия (его цели) и того, что побуждает к деятельности, открывается в непосредственно чувственной форме — в форме деятельности человеческого трудового коллектива. Эта деятельность и отображается теперь в мозге человека уже не в своей субъективной слитности с предметом, а как объективно практическое отношение к нему субъекта.

Леонтьев приходит к необходимости включить в понятие мотивации идею «значения». Следует выяснить, какое значение имеет предмет для меня, что предопределяет мое действие в отношении к нему. С психологической стороны значение является обобщенным отражением действительности, которое стало достоянием моего сознания, отражением, которое выработало человечество и зафиксировало в форме понятия, знания или даже умения, как обобщенного «образа действия», нормы поведения и т. п. В частности, английский психолог Ф. Бартлетт определяет смысл как «значение, которое создается целостностью ситуации». Леонтьев формулирует положение о том, что «сознательный смысл выражает отношение мотива к цели».

Термин «мотив», по Леонтьеву, означает то объективное, в чем конкретизируется потребность в данных условиях и на что направляется деятельность как на то, что возбуждает ее. Леонтьев различает также смысл и значение. Так, понимание значения определенной исторической даты может иметь разный смысл, например, для школьника и для воина. «Смысл» для Леонтьева несет личностную нагрузку. Вводя для психологической характеристики сознания различие личностного смысла и собственно объективного значения, Леонтьев отмечает, что дифференциация этих понятий касается не всего отображаемого содержания, а только того, на что направлена деятельность субъекта. Ведь личностный смысл выражает именно отношение к осознаваемым объективным явлениям. Подчинение действий и целей исходящим мотивам расширяет сферу осознаваемого.

С расширением этой сферы Леонтьев связывает понятие «сдвиг мотива на цель»:  человек под влиянием определенного мотива начинает выполнять действие, а затем выполняет его ради него самого. В данном случае мотив словно смещается на цель, а действие превращается в деятельность. Мотивы деятельности, имеющие такое происхождение, Леонтьев называет сознательными мотивами. Он характеризует их установкой отношения мотива узкой деятельности к мотиву деятельности и более широкой.

Тот факт, что сдвиг мотивов на цели действий можно наблюдать в человеческих  поступках, делает психологически понятным, как могут возникать новые потребности и как меняется тип их развития. Поскольку потребность находит в предмете свою определенность, или, другими словами, опредмечивается в нем, Леонтьев раскрывает в данном предмете мотив деятельности, то есть то, что именно возбуждает ее. Таким образом, возникновение новых, более высоких мотивов происходит в форме переноса мотивов на цели и их осознания.

Указывая на различия между действием и деятельностью, Леонтьев отмечает, что в действии мотив не совпадает с предметом. ЦС происходит только в деятельности. Поскольку предмет действия не вызывает деятельность, для того, чтобы действие возникла, необходимо, чтобы ее предмет выступил перед су Объекта в своем отношении к мотиву деятельности, в которую это действие входит. В таком случае предмет действия осознается как цель.

Леонтьев отличает мотивы «только  осознаваемые» от «реально действующих». Только при определенных условиях одни мотивы могут превращаться в другие. Это превращение происходит так: иногда результат действия оказывается более значительным, чем мотив, реально побуждающий это действие. Ребенок добросовестно готовит домашние задания, желая быстрее пойти на прогулку. В результате это приводит к значительно большему, то есть к хорошим оценкам. Происходит новое опредмечивание потребностей ребенка, а это значит, что они меняются, развиваются, поднимаются на ступень выше. Здесь Леонтьев делает педагогический вывод: искусство воспитания и состоит в том, чтобы предоставить более высокое значение успешному результату деятельности. Так осуществляется переход к более высокому типу реальных мотивов. Если перед ребенком поставить задачу запомнить определенные слова, а потом ту же задачу дать в игровой деятельности, то во втором случае задача будет выполнена с двойной эффективностью. Здесь играет роль конкретный мотив конкретной деятельности.

Устанавливая мотивы действий и мотивы деятельности, Леонтьев показывает их взаимный переход.  Мотивы деятельности, подчиняясь более высоким мотивам, становятся мотивами лишь отдельных действий и дополнительно поддерживают их выполнения. Конечно, можно наблюдать и обратный процесс. Соподчинение мотивов отрицает чисто реактивное поведение, в чем Леонтьев видит большой смысл. Вместе с тем он уделяет значительное внимание не только проблемам индивидуального в развитии. В не меньшей степени его интересует извилистый и колоритный путь исторического развития психики.

Развивая марксистские взгляды на историческое развитие психики, Леонтьев подвергает обстоятельному анализу натуралистические и социологические теории, касающиеся этой проблемы. Спенсер, Газри, Скиннер и другие в своих теориях психики прежде всего биологизируют человека. Теории приспособления, адаптации ярко выражают «натурализм» этих исследователей. Если они иногда говорят о языке как о специфическом свойстве приспособительных действий человека, то сам язык не выходит за пределы биологических определений.

Французская школа в психологии развивает социологическое направление. «Общество является объяснительный принципом индивида», — утверждают ее представители. Однако само общество рассматривается только в плане сознания и, в частности «коллективного сознания» Дюркгейма. По Пиаже, возникновение связанных систем интеллектуальных операций рассматривается как продукт перенесенного во внутренний план сотрудничества (кооперации), что возникает в условиях социальной жизни. Даже в трудах французских психологов марксистского направления (Политцера, Валлона, Майерсона) заметна оторванность природного от социального.

Леонтьев вспоминает, что в 1920-х годах в Советском Союзе господствовала теория «биосоциального». Уже Выготский подверг ее серьезной критике. Его школа, к которой относится и Леонтьев, подробно развила положение о том, что психическое является продуктом, дериватом развития материальной жизни, внешней материальной деятельности, которая превращается в ходе общественно-исторического развития во внутреннюю деятельность, в деятельность сознания. Была выдвинута центральная задача исследования — строение деятельности и ее интериоризация. После дискуссии на тему научного наследия И. Павлова состоялся неправомерный поворот в сторону физиологизации человеческой психики. Проблема индивида и среды была упрощена на основе биологических принципов. Критикуя биологизацию в психологии, Леонтьев отмечает, что понятие среды нельзя понимать только как совокупность внешних раздражений в их физических значениях. То, чем является для организма среда, зависит от природы данного организма,, от его конкретной ситуации, а главное — от его деятельности.

На большом опытном материале Леонтьев показывает, что в ходе антропогенеза все более набирали силу социальные законы. Темпы социального развития человека все менее зависели от темпов его биологического развития. В конце концов, общественно-исторический прогресс человека освобождается от этой зависимости. Наступает эра господства исключительно социальных законов

Накопление и закрепление достижений общественно-исторического развития человечества в корне отличается от биологической формы накопления и фиксации филогенетически возникших свойств. Леонтьев показывает также коренное отличие форм передачи достижений человечества отдельными индивидами. Эти достижения не закрепляются в морфологических особенностях в форме наследственно фиксированных изменений. Они закрепляются во внешней, экзотерической форме. Мир социальных отношений стоит перед каждым человеком как задача, которая решается через деятельность, направленную на овладение этим миром.

Развивая марксистское толкование психического, Леонтьев пишет: «Духовное, психическое развитие отдельных людей является продуктом… усвоения, которого вовсе не существует у животных, как не существует в них и противоположного процесса опредмечивания их способностей в объективных продуктах их деятельности». Психические способности и функции, которые формируются в ходе усвоения, представляют собой психологические новообразования, отношения которых унаследованы, врожденные механизмы и процессы являются лишь необходимыми внутренними (субъективными) предпосылками. Но они не определяют ни их состава, ни их специфического качества. Здесь Леонтьев подразумевает речевой слух, логическое мышление и др. Возможность усвоения возникает в результате общения.

Если индивидуальное поведение животных зависит от видового опыта (инстинкты) и индивидуального, причем видовое поведение приспосабливается к изменяющимся элементам внешней среды, то у человека усвоение общественно-исторического опыта осуществляется «механизмами формирования механизмов». Возникает система действий орудийного типа.

Историческое развитие психики Леонтьев связывает с формированием умственных действий, которое происходит при помощи интериоризации — постепенного преобразования внешних действий в действия внутренние. Ведь во внешних предметах уже опредмечена деятельность. Для распредмечивания ребенок должен провести адекватную деятельность. Это же касается и духовных продуктов (понятий, представлений и т. п.). В связи с этим Леонтьев критикует наивно-ассоцианистские концепции обучения и настойчиво подчеркивает роль взрослых в психическом развитии ребенка. Взрослый разворачивает умственное действие перед ребенком, а такие процессы, как обобщение, сокращение звеньев умственного действия, изменение уровней выполнения, происходят уже в уме самого ребенка. Так человек с детства усваивает общественно-исторический опыт, что дает ему возможность творчески двигаться вперед.

Наконец, Леонтьев подходит к определяющей психологической проблеме — мозг и психическая деятельность человека. Принципиально она решается так, что в историческое время мозг не претерпевает существенных морфологических изменений. Достижения исторического развития закрепляются в объективных — материальных и идеальных — продуктах человеческой деятельности. Человек овладевает ими в порядке прижизненных приобретений. Леонтьев показывает беспочвенность попыток локализовать высшие психические функции в духе наивного психоморфологизма. В связи с этим он критикует идею «наложения психологического узора на физиологическую канву». Ведь мозг работает как единое целое в случае любого психического процесса. Леонтьев последовательно развивает идею «формирования функциональных объединений». Речь идет о динамике процессов возникновения и угасания систем связей между реакциями на последовательно действующие комплексы раздражителей. Эти прижизненные образования, будучи сложенными, функционируют как одно целое и являются своеобразными органами, специфические отправления которых и выступают в виде психических способностей или функций.

Еще Ухтомский отмечал, что не обязательно связывать с понятием «орган» что-то морфологически статичное. Органы, развивает эту мысль Леонтьев, складываются, подобно процессу интериоризации, с определенной редукцией эффекторных действий. Их полная рефлекторная структура может быть развернута. Врожденные структуры этого не допускают. Между прочим, в патологических  случаях происходит не выпадение функций, а дезинтеграция функциональной системы, одно из звеньев которой оказывается разрушенным. Даже И. Павлов не противопоставлял жестко «конструкцию» и «динамику». Они непосредственно переходят друг в друга.

Подытоживая свои рассуждения относительно мозгового субстрата психического, Леонтьев пишет: «Психика человека является функцией тех высших мозговых структур, которые формируются у человека онтогенетически в процессе овладения им исторически сложившихся форм деятельности в отношении к окружающему его человеческому миру».

Основные труды Алексея Николаевича Леонтьева:

1. Леонтьев А.Н. Восприятие и деятельность.  — М., 1976.
2. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — Москва : Политиздат, 1975.
3. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. — М., 1992.
4. Леонтьев А.Н. Умственное развитие ребенка. — Москва, 1950.

Роменець В.А., Маноха И.П. История психологии XX века. — Киев, Лыбидь, 2003.