Умер ребенок с пороками развития
«Тогда мы с мужем сели и подумали. Если мы сделаем аборт, шанса у этого человека не будет никакого – он просто сразу умрет. И его смерть наступит не после борьбы за жизнь, а потому, что мы трудностей побоялись. А если наш сын родится, то мы дадим ему шанс. Пусть один из миллиона, миллиарда, самого большого числа». Анастасия Платонова рассказывает истории тех семей, которым не оставили выбора, но они всё равно нашли выход.
Этого похоронишь – родишь здорового
Женя поставила на стол праздничный торт «Петруше один год» и зажгла свечку. Сегодня у сына день рождения, поэтому приготовили праздник: «Петя, давай задуем свечку». От резкого выдоха пламя погасло.
«Наверное, всё самое сложное уже позади, – подумала Женя. – Нам с Петей больше нечего бояться». Женя рассказывает, что до того самого праздника она боялась привязываться и любить сына: всё время ждала чего-то худшего, что их разлучат. Но Пете исполнился год, ничего страшного не случилось и Женя поняла: «Уже можно».
Москвичка Женя наблюдала беременность в частной клинике, на плановое УЗИ пришла в 18 недель, как обычно. Тогда оказалось, что у Пети порок сердца. Через три недели Женю осмотрели еще раз и подтвердили: у плода – сложный порок сердца тетрада-подобной группы, и предложили сделать аборт. Следующие две недели Женя обследовалась и ходила по врачам – она говорит, что аборт предлагали сделать везде: и в научном центре акушерства, гинекологии и перинатологии имени Кулакова, и в научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева:
«Я тогда поняла, что это какая-то общая позиция. Ну, родится что-то слабенькое, умрет, потом родится здоровое. Мне так говорили и в центре акушерства: «Ну, этого похоронишь и здорового потом родишь». Это внешнее давление было очень сильным.
Тогда мы с мужем сели и подумали. Если мы сделаем аборт, шанса у этого человека не будет никакого – он просто сразу умрет. И его смерть наступит не после борьбы за жизнь, а потому, что мы трудностей побоялись. А если наш сын родится, то мы дадим ему шанс. Пусть один из миллиона, миллиарда, самого большого числа. Даже если исход всё равно будет печальным, мы будем знать, что этот шанс мы человеку дали».
Та же история случилась и с Катей из Екатеринбурга. Она наблюдалась в женской консультации, а за три месяца до родов решила сходить в другую клинику, чтобы сделать УЗИ на память. Там Кате сказали, что у ее будущей дочери работает только одна почка – этот внутриутробный порок развития (ВПР) называется мультикистоз почки плода.
На следующий день Катя пошла к своему врачу. Та, увидев заключение коллеги, протянула Кате направление на аборт. «Я брать направление не стала и потребовала направление на дальнейшее обследование, на что она с таким милым лицом, тихонько мне сказала: “Зачем тебе больной ребенок? Ты молодая… Еще родишь себе здорового…”»
Появления этих детей все ждут
Система диагностики беременных женщин сейчас работает так, что пороки развития у нерожденных детей выявляются, в большинстве случаев, до рождения ребенка. Что происходит дальше, зависит от врачей УЗИ, специалистов первого звена и родителей ребенка.
Сами специалисты говорят, что в регионах может складываться следующий сценарий: врачи часто не знают, что нарушение можно скорректировать (например, с помощью операции), что ребенок жизнеспособен, и отправляют женщину делать аборт. Если родители ребенка начинают копать, находят на форумах других родителей, которые столкнулись с тем же пороком, ищут клиники и врачей, то от аборта семья отказывается. Если информации оказывается недостаточно, или родители не сомневаются в необходимости аборта – то тогда беременность прерывают.
Детский хирург отделения хирургии новорожденных Филатовской больницы Ольга Мокрушина говорит, что за последние два десятилетия в детской хирургии произошел прорыв и стало возможным то, что не было возможно раньше: «Я в детской хирургии более 20 лет. 20 лет назад речь ни о какой дородовой диагностике не шла. Следовательно, не всегда врачи, родители, родильный дом были готовы принять ребенка, родившегося с отклонениями. Сейчас, когда мы знаем, что такой ребенок должен родиться, такие дети рождаются в специализированном родильном доме, появления этих детей все ждут.
Изменилось отношение к таким детям, изменилась диагностика и технологии: и хирургические, и реанимационные. Детская хирургия за последние 10 лет убежала вперед семимильными шагами. Поэтому сейчас мы этих детей лечим абсолютно по-другому. Сейчас мы беремся за самые сложные пороки, пороки, которые включают в себя аномалию развития органов грудной клетки.
Новые технологии привели к тому, что смертность снижается. Например, пороки брюшной стенки (часть органов располагается вне брюшной полости). После рождения ребенка эти органы инфицируются, поэтому такие дети часто погибали. Сейчас у нас нулевая летальность. Кроме того, на сегодня большинство пороков мы корректируем за один этап, за одну операцию.
Большую роль играют реанимационные технологии. Наша реанимация похожа на центр управления полетами: аппаратура, медицинские приборы – только реаниматологи высшей квалификации могут с этим справляться. Поэтому выживаемость детей растет».
Кроме того, врачи, считает Мокрушина, не должны влиять на решение, которое принимают родители:
«К нам [в Филатовскую больницу] на консилиум женщины приходят только тогда, когда нужно установить: оперируемый ли это порок или нет, когда есть угроза жизни ребенка.
Мы объясняем родителям, какие именно аномалии выявлены, есть ли другие патологии, какой порок будет ведущим (если множественные пороки), если есть генетический синдром, то что ждет этого ребенка после операции, какое у него будет качество жизни. Но мы никогда в своем заключении не пишем, прерывать беременность или нет: даже если порок не подлежит коррекции или ребенка ждет трудная адаптация в обществе, но женщина решает беременность оставить, то ребенок всё равно будет получать всю помощь».
Ребенка на руки вам никто не даст
Катя из Екатеринбурга тогда от аборта отказалась, сейчас ее дочь живет с одной почкой – и ничем, по словам Кати, от других детей не отличается. Врачи Филатовской больницы прооперировали Петю в первые полгода, и он, скорее всего, вырастет и не будет помнить, что он когда-то болел. Но случается так, что женщины, решая оставить ребенка с пороками, которые нельзя исправить, не могут получить медицинскую помощь.
Наталье на самом первом УЗИ сказали, что порок ее ребенка не совместим с жизнью: «“Это абсолютное показание к прерыванию беременности на любом сроке”. На мой вопрос: “А если не прерывать?” последовал вполне шаблонный ответ: “Вы же молодые еще, зачем вам это надо? Потом родите себе нормального ребеночка”». У сына Натальи нашли анэнцефалию – порок развития головного мозга.
«Врачи, видя на экране, что с малышом что-то не так, перестают видеть во мне беременную женщину, ждущую Ребенка, а моего ребенка – как человека в принципе, они уже даже не говорят о нем как о человеке, живом человеке…
Позднее я поняла, что на самом деле решение внутри я уже приняла. Я хочу дать малышу всё, что смогу: свою любовь, возможность прожить столько, сколько захочет он».
Приняв решение, Наталья начала искать родильный дом, который подошел бы ей и ее сыну: «Если ему суждено умереть через несколько минут, я бы хотела эти минуты провести с ним на руках. И получить возможность похоронить малыша по-человечески, на каком бы сроке он ни родился; т.е. чтобы тело отдали нам, а не утилизировали как абортированные отходы». В некоторых родильных домах, как говорит сама Наталья, ей отвечали, что «ребенка сразу заберут в реанимацию, даже если будет понятно, что его не спасти, никто не даст его вам на руки».
Егор родился в срок, дома, Наталье помогала акушерка, но мальчик умер в родах. По крайней мере, мать смогла с ним попрощаться.
В некоторых странах существует практика перинатальных хосписов и центров: иногда они действуют при детских хосписах, иногда – как самостоятельные медицинские центры. В США первый проект подобного типа появился в 80-х годах в Денвере. Сейчас таких мест, где родители и их дети могут получить помощь, больше 200. Подобные центры не равны больницам или хосписам, это целый комплекс мер и служб: неонатологи, педиатры, кардиологи, соцработники, медсестры, акушеры, волонтеры, психологи.
«Одиннадцать лет назад, – говорит в интервью Руиз Зеглер, медсестра, активист в сфере пренатальной паллиативной помощи, – врачи делали большие глаза, когда речь заходила о подобных программах. После того, как родителям объявляют диагноз, я спрашиваю у них: “Чего бы вы хотели?” И всё, что происходит дальше, делается только для них».
Кэтлин Уорнер узнала, что у ее дочери редкий, несовместимый с жизнью порок, на 4-м месяце беременности. Беременность решили не прерывать. На 34-й неделе доктор Кэтлин заметил, что сердцебиение ребенка замедляется, и предложил сделать кесарево сечение, чтобы не допустить смерти Эрин до рождения. Эрин родилась в специальном центре: рядом был священник, врачи, отец перерезал пуповину – девочка тихо заплакала. Через 27 минут она умерла на руках у своего отца.
Это не сравнить с опытом Натальи и многих других женщин, которые живут в России. О том, что с ней произошло, она может пока сказать лишь следующее:
«Позже я поняла, про что это…Это про принятие, абсолютное принятие того, что есть, без всяких «если» и «может быть». Без пустых надежд, которые отгораживают «здесь и сейчас», которые не дают жить в настоящем, новом настоящем, где есть боль и неизбежность».
моя девочка умерла на 13-й день, в реанимации. Пороки сердца: транспозиция, коартация аорты, дмжп. причины — называют инфекцию. какую — не знаю, ничем не болела, в т.ч. и на ранних сроках
мамаого как много пороков… а моему и одного «хватило»…
Какая жизненная несправедливость все же. Алкоголички всякие и наркоманки рожают по 10 детей и причем здоровых. Не парятся даже. А тут трясешься из-за ОРЗ… Детей сдают в детские дома, выкидывают в мусорку, убивают и на органы продают. А тут просто хочешь родить здорового малыша и никак… Держитесь, девочки. Все будет хорошо. Не занимайтесь поиском причин в ОРЗ и т.д. Просто такая уж судьба у деток была.
Маруся Громова
это точно… буквально вчера читала новости, рядом с нами, под Ростовом, нашли в лесу новорожденного младенца
А по поводу причины врач сказал, что их очень много. Какая конкретно повлияла на сердечко, никто не скажет. Я тоже думаю, что причина-вирусная инфекция, которой я переболела где-то в 4-5 недель беременности. Как раз в это время формируется сердце плода.
Мой сыночек прожил 8 дней.На 4-й день после рождения сделали операцию, после которой он прожил 3 дня, на четвертый умер. Его маленький организм не справился. У моего мальчика был очень тяжелый порок сердца, несовместимый с жизнью-гипоплазия левых отделов сердца.
АннаУ нашего малыша тоже была гипоплазия левых отделов сердца. Прожил он 13 часов. На узи этого не видели.
на УЗИ в 20 недель увидели АВ-канал и транспозицию… иск.роды по мед.показаниям. гистология — все подтвердилось и еще стеноз клапана аорты, атрезия легочного клапана или что-то вроде того. и еще атрезия пищевода и гипоспадия. все было идеально и по анализам и на первом УЗИ… кроме авиаперелета в 7-8 недель и в 12 недель ОРВИ. итог — плачевный. ОТВЕТА ПОЧЕМУ И ИЗ-ЗА ЧЕГО ТАК — не будет. а дальше — страшно…
katya
ой как много всегоу моего был только аортальный клапанный стеноз, но этого хватило…
я вот до сих пор не могу понять — хорошо ли что я решилась на иск.роды… или нужно было рожать и верить в светлое будущее?! хотя как вы говорите даже меньшего бы хватило…
katyaа тут ответа не найти… многие живут спокойно с таким диагнозом, может если бы раньше обнаружили и можно было избежать… порок нашли за 2 дня до смерти когда малышу было почти 1,5мес
16 день. через час после успешной операции.
сложно сочетанный порок (самый серьезный — общий артериальный ствол)
У моей малышки был Тетрада Фалло, прожила полтора месяца… К генетику не ходили, было это почти 13 лет назад… Врачи сказали, что скорее всего из за перенесенной на ранних сроках орви-с высокой температурой несколько дней…
МуляМамуля
как всё печальноя болела за неделю до зачатия, один врач говорит что могло из-за этого, другой говорит не могло…
прожила 10 дней, причина порока неизвестна — так сложилось просто
Знаю людей у которых ребеночек через 3 месяца умер после рождения, порок поставили только после вскрытия
МаринаУ меня первый в3,5мес почтина моих руках унесла в реанимацию умирать, и второй поросердца19дней и тоже на руках отнесла в реанимацию умирать.все хорошо было.,
У моей дочки была транспозиция магистральных сосудов, умерла у меня на руках на 14 й день. О диагнозе узнала после вскрытия.
Олеся Ксандопулона руках? ужася всё время говорила — хорошо что мы в больнице были, а то бы себя корила за то, что помочь не смогла когда ему плохо стало…
у нас была каортация АОРТЫ.
Примите мои соболезнования
Царства Небесного малышу…
— Дмитрий, недавно в Жлобине 32-летняя женщина родила ребенка с синдромом Дауна и отказалась от него в роддоме — врачи не обнаружили генетическое заболевание во время беременности. Какие анализы нужно сдать, чтобы выяснить, есть ли у плода патологии?
— В Беларуси есть государственная программа скрининга для выявления возможных хромосомных нарушений, пороков развития и других осложнений. Скрининг простым языком — это просеивание, через него должны пройти все беременные женщины, независимо от возраста. Он состоит из нескольких УЗИ-обследований и специфических анализов. В Минске беременным на 11 — 14-й неделе делают первое из серии УЗИ, плюс они сдают анализ крови на маркеры, которые указывают на возможные нарушения.
— Бывают патологии, которые на раннем этапе не подтвердят никакие анализы, они видны на УЗИ на поздних сроках, например, врожденные пороки сердца.Фото: Павел МАРТИНЧИК
Результаты измерений специальных индексов ребенка, данные исследований крови вносятся в специальную программу, куда закладывается также возраст и параметры женщины, особенности ее анамнеза, патологии родственников. Просчитывается и выдается результат. Но не конкретный диагноз, а лишь его вероятность, с которой могут возникнуть те или иные патологии. Если вероятность высокая — беременной предлагают инвазивный метод обследования, например амниоцентез.
— Это когда через прокол в животе вводят трубочку, чтобы взять на анализ околоплодные воды? И этот прокол может спровоцировать выкидыш?
— Да, в животе делают прокол, чтобы получить для анализа клетки, которые содержат тот же хромосомный набор, что и плод. Варианта два: или берут биопсию ворсин хориона, или амниотическую жидкость (околоплодные воды). Никто не может предсказать, как это повлияет на дальнейшую беременность, женщине показывают статистику — процент прерываний беременности после этой процедуры. Но это цифры, несопоставимые с величиной риска рождения ребенка с аномалиями.
Так выглядит операционная, когда внутриутробно выявляется такое осложнение как приращение плаценты. Всё направлено на то, чтобы сохранить возможность следующей беременности. Фото: личный архив.
Женщина вправе пройти обследование или отказаться от него — это ее жизнь и ее решение. При таком обследовании смотрят полный генотип ребенка, выявляя такие нарушения, как синдром Дауна, Патау, Эдвардса (последние два несовместимы с жизнью ребенка) на 99%. Бывают хромосомные нарушения, которые не видны на УЗИ, а бывают, например, нарушения строения костей черепа, расщепления позвоночника или несформированность брюшной стенки.
Бывают патологии, которые на раннем этапе не подтвердят никакие анализы, они видны на УЗИ на поздних сроках, например, врожденные пороки сердца. И чем раньше видны, тем они более грубые.
Что касается страха выкидыша, могу рассказать про свой опыт. 24 года назад, когда мы ждали первого ребенка, тоже было подозрение на патологию, и мы тоже делали амниоцентез. Дождались результатов, нам сказали, что все хорошо и дальше ни с беременностью не было никаких проблем, ни с ребенком. В интернете больше негативных откликов, поскольку те, у кого все хорошо, об этом почти не пишут. Поэтому в информационном поле складывается впечатление, что обязательно случится худшее.
— Знакомая рассказала, что на 6-м месяце беременности после УЗИ ей сказали, что ребенок без желудка, и нужно вызывать экстренные роды. Она отказалась, ребенок родился в срок и здоровым.
— Нет 100-процентного метода диагностики. В таких случаях можно услышать информацию из нескольких источников. За 20 лет моей практики аппараты УЗИ очень сильно изменились. Но важно, чтобы УЗИ делал опытный врач, который много лет занимается пренатальной диагностикой. У нас в отделении порядка 90% пороков сердца, которые внутриутробно диагностируются, в итоге подтверждаются. Как и диафрагмальные грыжи — это анатомическое нарушение, при котором кишечник попадает в плевральную полость, когда диафрагма не до конца сформирована.
Доктор Солошкин на работе. Фото: личный архив.
«Для таких случаев должна быть создана медико-психологическая служба»
— Если после амниоцентеза женщине говорят, что у нее родится больной ребенок, ей предлагают сделать аборт, от которого она вправе письменно отказаться?
— Да. Но информацию врач может донести по-разному. Когда у врача каждый день десятки рожениц на приеме, нужные слова и интонация находятся не всегда. На мой взгляд, для таких случаев должна быть создана медико-психологическая служба. Врач выполняет свою работу, а специалист этой службы — возможно, психолог — должен выслушать и поддержать, чтобы развеять сомнения и страхи. Беременным, которые ко мне обращаются, я даю один совет: никогда не задавайте докторам после УЗИ и анализов вопрос: «Значит, у меня все хорошо?»
Ни один врач не может ответить да. Но можно услышать другое: «Я не могу вам сказать, что все хорошо. Я вижу, что кости черепа сформированы, все на месте, а будет ребенок видеть или не будет — сказать не могу». Врач профессионально пояснил, что не все он видит своим методом. Но беременные что слышат: «У вас может быть слепой ребенок…» Часто родители деток, поступающих к нам в реанимацию, просят прогноза: «Доктор, у вас же таких много — скажите, 70 на 30 процентов или 50 на 50?» Но не бывает двух одинаковых случаев: два ребенка с массой один килограмм, рожденные в 27 недель, могут лежать рядом и развиваться по-разному.
— Но есть родители, которые сохраняют беременность даже при угрозе рождения больного ребенка…
— Есть родители, которые абсолютно осознанно идут на это, считая: каким бы ребенок ни родился — это наш крест. Чаще такое происходит по религиозным мотивам. У них нет претензий, они рядом, заботятся, даже если ребенок прожил у нас в реанимации несколько дней. Есть, к сожалению, родители, которые решают рожать, а когда чуда не происходит — начинается поиск виноватых: «Мне не сказали то…», «У кого-то было так же — и у них здоровый…»
Да, трудно адекватно себе представить, как это будет. Например, ребенок с врожденным пороком сердца. Можно сделать операцию, ликвидировать этот порок. Кто-то через это проходит стойко — не разваливается семья, не расстраиваются отношения, а другой услышал, что это лечится, и ждет чуда. Ему трудно представить, как это лечится.
Вначале операция на сердце, затем послеоперационный и длительный восстановительный период. Опять же любая операция — это тоже про вероятность. 10 операций с одинаковым пороком сердца могут закончиться по-разному. А родители почитали, что такая операция в 80% приводит к излечению, и никто не думает про 20%. Когда наступают эти 20% — приходит общее разочарование во всем.
И это мы говорим не о самых тяжелых пороках, а только о тех, которые лечатся. Поэтому каждая семья и конкретная женщина решает сама: оставлять ли ребенка, верить ли прогнозам, сможет ли она со всем этим справляться.
«С выживаемостью новорожденных увеличивается и процент инвалидизации»
— Сегодняшние недоношенные сильно отличаются от недоношенных конца 90-х?
— В конце 90-х Беларусь только присоединилась к критериям живорожденности Всемирной организации здравоохранения, и дети свыше 500 граммов стали считаться детьми. До этого дети до килограмма считались выкидышем позднего срока, а новорожденные массой 1,3 — 1,5 килограмма — тяжелыми. Сейчас тяжелыми считают рожденных весом 600 — 700 граммов, у них впереди долгий и трудный путь. Да, появились новые лекарства, аппаратура — без них, безусловно, ничего бы никуда не сдвинулось.
Но надо отдавать себе отчет, что с выживаемостью увеличивается и процент инвалидизации. И это происходит во всем мире: прогноз для жизни — это одно, а прогноз для здоровой и полноценной жизни — другое. В развитых странах, если возникают осложнения у рожденного в 24 — 25 недель ребенка весом 500 — 600 граммов, медики информируют родителей о всех возможных проблемах, и те вправе отказаться от проведения реанимационных мероприятий.
— Но ведь этот ребенок может выжить и не стать инвалидом?
— При любом течении процент инвалидизации таких малышей очень большой. Не существует на данный момент лекарств и аппаратов, которые заменят маму. Что-то в ребенке можно поддержать искусственно, но развивается организм сам. Внутриутробно он не должен был на этом сроке ни дышать, ни переваривать еду, ни даже слышать или видеть. И по какому пути он будет развиваться в одиночку — предсказать нельзя.
— Какой случай из практики вас впечатлил сильнее всего?
— Когда не совсем доношенного ребеночка родили в деревенский туалет. Его оттуда достали, пока ехала «скорая», он лежал на лавочке, потом его привезли к нам, он достаточно быстро у нас поправился и… пошел домой (улыбается). Такое чувство, что он выжил назло всем. Но это один случай на много тысяч других…
Чаще всего к нам в отделение попадают детки, рожденные раньше срока. Наш центр также специализируется по врожденным порокам сердца, по диафрагмальным грыжам, другим внутриутробным нарушениям. Плюс женщины с сахарным диабетом, с конфликтом по резус-фактору и группе крови. Поступают роженицы и малыши со всей Беларуси.
— Почему дети рождаются раньше срока, почему многие из них с пороками развития?
— Причины можно разделить на генетические, инфекционные и экологические (в широком смысле этого слова). Но около 50% аномалий и пороков развития возникают по невыясненным причинам. Мы уже говорили о хромосомных синдромах. Кроме пороков есть и наследственные заболевания, та же фенилкетонурия — роженицы обычно уже знают свои наследственные риски. Есть болезни, сцепленные с полом: мальчики болеют, девочки передают. Тут как повезет.
Есть и конкретные причины. Если вы беременны — не стоит работать на вредном производстве, есть перечень запрещенных к приему лекарств, которые обладают тератогенным эффектом (способностью вызывать развитие врожденных уродств. — Ред.) Но нередко бывает, что при рождении ребенка с аномалией развития не удается найти причины — хорошая беременность, нормальные родители без вредных привычек и болезней.
Нас, как медиков, больше впечатляет, когда рождается здоровый ребенок, например, у героиновой наркоманки, которую привезли в родзал в невменяемом состоянии и нашли лежащей в клумбе… Но при злоупотреблении алкоголем, у токсикоманов и наркоманов в подавляющем большинстве рождаются дети с нарушениями. У алкоголиков и наркоманов рождаются дети с синдромом отмены, новорожденные уже как алкоголики.
— Как вы это понимаете?
— Это синдром беспокойства, может быть рвота, другие нарушения. Ребенок требует постоянной седации. Грубо говоря, если поднести к его носу ватку со спиртсодержащим веществом — он понюхает и успокаивается, как алкоголик. Но даже если не сформировались пороки развития, которые часто бывают и могут привести к прерыванию беременности, то у такого новорожденного все равно будут поражение ЦНС и определенные проявления во внешности: уже посаженные глаза, широкая плоская переносица, иное строение черепа.
«Единственная прививка, которую я не могу рекомендовать, — от гриппа»
— Вы многодетный отец. Вашей жене с мужем-доктором легче или труднее было во время беременности и в первые годы материнства?
— Легче — потому что рядом доктор, тяжелее — поскольку нельзя было всласть предаться мамским забобонам, о которых много пишут в интернете, я сразу все отсекал. Это даже не про беременность, а про первые годы жизни ребенка, когда он начинает болеть и хочется чрезмерно полечить. На мой взгляд, большинство противовирусных лекарств — бесполезная трата денег и лечение родительской тревоги.
Дмитрий Солошкин – еще и многодетный отец. На фото с детьми и супругой Ольгой. Фото: личный архив.
— А как вы относитесь к прививкам?
— Положительно, их надо делать и непременно в строго определенное время. Единственная прививка, которую я не могу рекомендовать так же, как и все остальные, — прививка против гриппа. Поскольку слишком многое должно совпасть: она делается каждый год, эпидемиологи должны правильно предсказать время приближения гриппа, эту прививку должны успеть сделать, вы должны вовремя, за определенное количество недель привиться, должен прийти тот грипп, который прогнозировали, и прийти вовремя.
Когда все это совпадает — прививка работает и предотвращает заболевание. Так что в моей семье никто от гриппа никогда не прививался. Я не агитирую против этой прививки, но и искренне рекомендовать ее не могу. При этом точно могу сказать: нет ни одной болезни, которой лучше переболеть, нежели заранее перестраховаться, сделав от нее прививку.
ДОСЬЕ «КП»
Дмитрий СОЛОШКИН, 48 лет, окончил педиатрическое отделение Минского мединститута, учится в Московском гештальт институте. С 1995-го года по настоящее время — врач реаниматолог отделения реанимации новорожденных РНПЦ «Мать и дитя». Женат, четверо детей.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Вирусолог Николай Полещук: Вирус герпеса чаще проявляется у холериков
О простуде, сниженном иммунитете, вирусах папилломы человека и герпеса, а также о любителях лечиться — известный вирусолог Николай Николаевич Полещук рассказал «Комсомолке» (продолжение здесь).
У меня сыночек умер почти в семь месяцев.5 дней не дожил до 7… Порок сердца СГЛОС.Пережил первую опирацию в 4 дня, несколько зондирований.Когда исполнилось 6 месяцев взяли на 2 опирацию.На 5 сутки после нее его не стало… Порок обнаружили на 25 неделе.Причина не известна, сказали случайность
ульяна Климовакошмар… перенести 2 операции и всё равно не помогло…сколько бы ему сейчас уже было?