Роль образования в развитии ребенка

Очевидно, он не сможет научить его тому, как нужно преподавать, да никому и не нужно, чтобы учитель использовал некий терапевтический подход по отношению к ученикам. Ученики не пациенты. По крайней мере, они не пациенты по отношению к учителю, если их действительно чему-то учат.

Врача также волнуют различные вопросы образования, и вскоре он может задаться следующим вопросом. Поскольку большая часть работы врача связана с постановкой диагноза, есть ли какие-то аспекты в образовании, которые бы соответствовали этому в медицинской практике?

Для врача настолько важен диагноз, что некоторое время назад в медицинских институтах, как правило, придавали не столь большое значение самому предмету терапии или же оставляя его до лучших времен. Достигнув такого уровня медицинского образования, о котором около тридцати или сорока лет тому назад люди даже помыслить не могли, теперь ведутся разговоры о новом этапе в медицинском образовании, где терапия и будет тем самым главным предметом, которому необходимо обучать. На сегодняшний день в нашем распоряжении имеются все важнейшие терапевтические средства, такие как: пенициллин, безопасная хирургия, вакцинация против дифтерии и так далее. Но люди были введены в заблуждение, полагая, что и в медицинской практике произошли некие изменения в лучшую сторону, мало представляя о том, что все эти улучшения угрожают основам хорошей медицины, а именно: постановке точного диагноза. Предположим, человек заболел. У него поднялась температура, потом он принимал антибиотики и поправился. В таком случае человек считает, что ему помогли. Но если рассматривать данный пример с точки зрения социологии, то это трагедия, так как врачу не нужно уже ставить диагноз, поскольку пациент уже начал принимать лекарства вслепую. Постановка диагноза, если мы говорим о научном подходе, важнейшая часть нашего медицинского наследия. Поэтому существует определенное разделение в медицинской практике от целителей и остеопатов до всех прочих специалистов, к которым мы приходим на консультацию, когда нам требуется быстрая помощь.

Нас интересует, что же мы узнаем, если в профессии учителя увидим нечто такое, что связано с постановкой диагноза? Вполне возможно, что я ошибаюсь, но мне представляется необходимым сказать о том, что я вижу в преподавании совсем мало того, что действительно можно было бы охарактеризовать, как точная диагностика. Конечно же, могут быть и исключения, но общее утверждение как мне кажется, является верным. В любом случае врач мог бы показать, что можно извлечь из всего того, что эквивалентно диагнозу. Но это могло быть возможно, если бы мы серьезно воспринимали процесс обучения.

Прежде всего, давайте определимся, что уже удалось сделать в этом направлении? Можно привести пример, когда диагноз, так или иначе, все же ставится в школе. Если ребенок пытается протестовать, тогда, как правило, мы сталкиваемся с тем, что от такого ребенка всегда пытаются избавиться, исключить или же иными путями его убрать. Это может быть и хорошо для школы, но плохо для ребенка, и большинство учителей согласится с тем, что самое лучшее для таких детей — исключить их в самом начале обучения. Однако, для Директора это самая большая трудность. Ведь он не может быть уверен в том, что пытаясь избавиться от тяжелых детей, ему в то же самое время не придется расстаться и с особенно интересными детьми. Если бы существовал какой-то научный метод отбора учеников, вне всякого сомнения, он был бы очень полезен.

Различные научные методы помогают нам оценивать уровень интеллекта, IQ. Иногда они действительно используются и могут правда очень помогать. Тест IQ может оказаться очень ценным по многим причинам. Он помогает понять, благодаря этим тщательно подобранным тестам, что ребенок, не очень хорошо успевающий, способен достичь средних показателей (на самом деле его сдерживают эмоциональные трудности, а возможно даже и неправильные методы обучения). Кроме того, будет полезным узнать, что уровень ребенка настолько ниже среднего интеллектуального уровня, и у него, скорее всего, не очень хорошие способности. Тогда вряд ли ему подойдет та программа, которая рассчитана на детей с хорошими интеллектуальными способностями. В случае психических отклонений, диагноз, как правило, вполне очевиден еще до тестирования. Вообще можно сказать, что специализированные школы для отстающих детей, а также специальные учреждения для сильно отстающих, — одна из важнейших составляющих образовательного процесса.

Итак, диагностика вполне возможна при наличии научных методов. Однако, большинство учителей считает, что вполне естественно, когда в их классах наряду с очень умными детьми учатся и не такие сообразительные дети. Естественно им приходится приспосабливаться к меняющимся потребностям их учеников, поскольку классы не очень большие, и есть возможность для индивидуальной работы. У учителей вызывают беспокойство скорее не интеллектуальные способности детей, но изменение их эмоциональных потребностей. Если говорить об отношении к обучению, некоторые дети буквально на лету схватывают какие-то программные вещи, в то время как у других свои темпы усвоения материала и даже свои способы, зачастую не очень понятные. В отношении дисциплины все группы очень разные, и здесь не может помочь какое-то одно эффективное и жесткое правило. Если мягкий подход вполне работает в одной школе, в другой это бывает совершенно неприемлемым. Свобода, мягкость и толерантность — все это так же может быть причиной несчастных случаев, как и суровая атмосфера. И тогда возникает вопрос об эмоциональных потребностях разных детей — насколько можно полагаться на личность учителя, а также различные чувства, возникающие у детей по отношению к личности учителя. Здесь возможны самые разные ситуации, но несмотря на то, что рядовому хорошему преподавателю удается как-то решать эти вопросы, зачастую может возникать такое чувство, что некоторым детям как раз лучше отказать ради многих других, которые пострадают, если школа будет адаптироваться к особым потребностям одного или двух детей. Это достаточно серьезные проблемы, о которых учителя не перестают думать, и врач может предположить, что можно сделать больше, чем это происходит сейчас, что касается постановки диагноза. Возможно, все дело в том, что система классификации еще недостаточно разработана. В этой связи следующие предложения, как мне кажется, могут оказаться вполне полезными.

В любой группе есть те, у кого дома все благополучно, равно как и дети из неблагополучных семей. Первые вполне естественно воспринимают дом, как то место, где они могут эмоционально развиваться. В их случае самое важное тестирование и отреагирование происходит дома, а родители таких детей хотят и берут на себя ответственность. Дети приходят в школу за тем, чего им не хватает, и на уроках они хотят узнавать что-то новое. И даже если обучение оказывается скучным, они все равно готовы напряженно трудиться по много часов в день, что позволит им сдать экзамены и, в конечном счете, найти работу, как у их родителей. Они ожидают, что это будет проходить в игровой форме, поскольку это невозможно в домашних условиях; но игра в общепринятом смысле как раз то, что имеет отношение к дому и границам семейной жизни. И, напротив, другие дети приходят в школу с совершенно иной целью. Они приходят в школу для того, чтобы получить там то, чего недополучают дома; не для того, чтобы учиться, но обрести дом вдали от собственного дома. Это означает, что они ищут стабильной эмоциональной ситуации, в которой они могли бы почувствовать свою эмоциональную лабильность, найти такую группу, частью которой они могли бы постепенно стать; такую группу, которая сможет противостоять их агрессии и выдерживать всевозможные агрессивные импульсы. Как странно, что эти дети, у которых совершенно разные потребности, могут оказаться в одном и том же классе! Поэтому мне кажется вполне обоснованным, что существуют различные типы школ. Но это не должно происходить хаотично. Необходимо планирование, когда классы будут сформированы согласно потребностям этих разных групп.

Учителя, в силу собственного темперамента, предпочитают тот или иной стиль управления. В первой группе детей требуется обычное обучение, с акцентом на всевозможных инструкциях. Наиболее успешно процесс обучения можно простроить именно с детьми из благополучных семей (или же тех хороших семей, куда возвращаются эти дети в том случае, если это пансион). С другой стороны, если говорить о второй группе детей, у которых дома все обстоит не столь благополучно, то как раз для них существует потребность в хорошо организованных школах с квалифицированным персоналом, регулярным питанием и прочими вещами; где смогут улавливать настроения детей, их готовность к сотрудничеству и, напротив, — оппозиционный настрой. Здесь акцент будет делаться на управлении. На такую работу подойдут учителя с устойчивой психикой или же те, у которых все благополучно в собственной жизни; т.е в данном случае их профессиональные навыки (скажем, научить математике) будут не столь важны. И все это возможно лишь в небольших группах. Ведь если детей будет слишком много в ведении одного учителя, сможет ли он тогда знать каждого ребенка лично и как он будет справляться с теми изменениями, которые происходят каждый день, различными психотическими проявлениями, которые не осознаются детьми, и что они как раз способны отслеживать? В крайних случаях для этих детей могут быть организованы какие-то альтернативные места их семье, где они могли бы жить, — скажем, интернат. И тогда задача, которая будет стоять перед школой, — непосредственно обучение. В небольших интернатах то обстоятельство, что группы малочисленны, оказывается большим преимуществом, так как это делает возможным обеспечить индивидуальный подход к каждому ребенку благодаря постоянному штату сотрудников. Перед этими преподавателями стоит непростая задача как-то решать все те непростые темы, которые связаны с бывшими семьями этих детей, что еще раз подтверждает необходимость подобных групп в работе с такими детьми.

В частных школах распределение по этим признакам происходит вполне естественно, так как существуют различные категории школ, постепенно всем тем учителям, о которых мы говорили выше, и благодаря всевозможным службам, так или иначе удается организовать свою работу должным образом, создавая оптимальные условия для обучения детей. Однако, в случаях, когда государство должно участвовать в организации таких школ без пансиона, мы можем видеть совершенно иную картину, когда вряд ли учитываются все те факторы, о которых мы говорили выше. Согласно этой системе дети должны ходить в школу по месту своего проживания, но тогда не совсем понятно, как можно обеспечить достаточное количество учреждений для детей с разного рода отклонениями, о которых идет речь. На уровне управления действительно можно дифференцировать здоровых и умственно отсталых детей, то же самое касается и анти-социального поведения, но делать какие-то выводы о том, что у одного ребёнка хороший дом, а у другого плохой невероятно сложно. И если это будет происходить на уровне вышестоящих инстанций, то есть вероятность допустить очень серьезные ошибки, и это может затронуть и хороших родителей тоже, которые могут быть просто достаточно неординарными.

Но несмотря на все эти трудности, очевидно, следует обратить внимание и на другие факторы, ведь крайности иногда могут пролить свет и на многие другие вещи. Достаточно легко сделать вывод, что ребенку, чье поведение явно анти-социальное, и родители которого действительно не справляются с ним в силу тех или иных причин, требуются некие особые условия. Это же может помочь нам дифференцировать так называемых «нормальных детей, у которых дома все благополучно и для которых образование является неким полезным дополнением, и тех из них, которые ожидают от школы тех важнейших вещей, которых им так недостаёт дома.

На самом деле эта тема еще более сложная. Может оказаться, что у детей, имеющих проблемы дома, на самом деле все вполне благополучно, просто они неспособны извлечь там что-то позитивное в силу собственных проблем. Достаточно часто можно встретить семьи, в которых несколько детей, один из которых совершенно неуправляем дома. Тем не менее, подобное разделение будет чрезмерным упрощением. Поэтому в дальнейшем представляется необходимым, развивая эту тему дальше, сделать еще одно разделение между теми детьми, в семьях которых произошел какой-то сбой с самого начала (с рождения ребенка), и теми из них, у которых не было удовлетворительных последовательных личных контактов с миром вообще, даже в раннем детстве. К этой же последней категории можно отнести и тех детей, родители которых вполне были способны дать своим детям все необходимое, если бы что-то личное не нарушило этот процесс, например: операции, длительное пребывание в больнице, если матери неожиданно пришлось оставить своего ребенка ввиду болезни и так далее.

Итак, я попытался в целом показать, что в основе обучения, как и хорошей медицинской практики, может лежать диагностика. В данном случае я представил лишь одну из классификаций, чтобы у читателя сформировалось некое общее представление. Это вовсе не означает, что не существует других и возможно более важных способов формирования различных групп детей. Тема формирования классов по возрасту и тендерному признаку также постоянно обсуждается среди учителей. Дальнейшее разделение уже происходит согласно иным диагностическим критериям. Не совсем понятно, как учить вместе замкнутых и глубоко интровертированных детей вместе с детьми-экстравертами, а также теми, которые привыкли «считать ворон»! Также не ясно, как одинаково строить процесс для ребенка, переживающего депрессию, и того ребенка, который успешно справился с этим, и теперь его состояние более ровное! Ведь вряд ли можно придерживаться одной и той же техники, стараясь поддержать подлинный позитивный настрой или же вызвать эйфорию, и одновременно побороть депрессию!

Безусловно, учителя стараются интуитивно адаптироваться сами, а также свои методики к тем различным и меняющимся условиям, с которыми им приходится сталкиваться. В каком-то смысле, эта идея классификации и диагностики может показаться даже избитой. Мы же хотели бы донести здесь то, что в основе процесса обучения всегда должна лежать диагностика, как и в хорошей медицинской практике, и что интуитивное понимание особенно талантливых педагогов — это неплохо, но всего этого недостаточно для профессионалов в целом. И это особенно важно, принимая во внимание те масштабы государственного планирования, когда никому нет дела до отдельных талантливых личностей, а делается акцент на расширении теории и практики.