Аффективном развитии ребенок раннего возраста
Е.Р. Баенская ФГНУ «Институт коррекционной педагогики» Российской академии образования, Москва
Невыраженность ориентации на эмоциональную реакцию близких
Значимость для ребенка качества эмоционального реагирования близкого взрослого (положительных или отрицательных эмоций) свидетельствует о закономерном развитии эмоционального контакта и является основой для формирования произвольного поведения. Малыш приобретает способность не только «заражаться» эмоциональным состоянием матери, но и направленно отслеживать ее реакцию на свои действия; в этом заключается так называемый феномен «социальной ссылки».
При аутистической направленности развития ребенка маме трудно своей позитивной реакцией успокоить или развеселить его, или, демонстрируя огорчение, вызвать сочувствие, ввести какой-либо необходимый запрет. Такой ребенок может игнорировать эмоциональные оценки близких или парадоксально реагировать на них.
Отсутствие либо непостоянство отклика малыша на обращение к нему близких, на собственное имя
В ряде случаев эта особенность поведения настолько сильно выражена, что возникают подозрения о снижении слуха у ребенка. При этом многие родители бывают озадачены тем, что часто ребенок реагирует на слабый, но интересный для него звук (например, шуршание целлофанового пакета или фантика от конфеты), или по его поведению понятно, что он слышал разговор, не обращенный прямо к нему. Обычно такие дети и позже не начинают выполнять простейшие просьбы: «дай мне», «покажи», «принеси».
Задержка или отсутствие развития форм собственного обращения ребенка к взрослому
При благополучном развитии во втором полугодии малыш уже умеет по-разному выражать свои требования и желания: его крик меняется интонационно, начинает приобретать характер просьбы. Появляется и указательный жест, причем, когда ребенок просит, он переводит взгляд с желаемого объекта на лицо матери.
У младенца с признаками аутистического развития обращения могут не приобретать дифференцированного характера, часто родителям бывает сложно догадаться, чего он просит, что его не удовлетворяет. Так, малыш может однообразно кричать, хныкать, не усложняя и не меняя интонацию вокализаций, не направляя взгляда к желаемому объекту, не глядя на маму. Иногда формируется направленный взгляд и жест (протягивание руки в нужном направлении), но без попыток называния предмета желания, без обращения взгляда и вокализации к взрослому. И в старшем возрасте при выражении определенного желания такой ребенок не показывает пальцем, не произносит указательного слова — он обычно берет взрослого за руку и кладет ее на желаемый объект. Надолго задерживается и появление первых слов-обращений: ребенок может произносить слово «мама» (или имена близких взрослых) как комментарий или «в пустоту», но не использует его для персонального обращения.
В случаях формирования наиболее глубокого варианта аутизма обращение может вообще отсутствовать.
Проблемы формирования объединенного внимания
Возможность взрослого привлечь внимание ребенка к какому-то объекту (своему лицу, игрушке или предмету быта) лежит в основе развития диалогического взаимодействия.
Отсутствие такой возможности при аутизме обусловлено тем, что ребенок не прослеживает взором направление взгляда взрослого, игнорирует его указательный жест и призыв: «Посмотри на…!» В некоторых случаях слежение за указанием матери иногда возникает, но оно не носит стойкого характера, постепенно угасает, и ребенок перестает обращать внимание на то, что она показывает, если только это не является объектом его особого интереса (например, лампа, часы, машина, окно).
Трудности формирования подражания
При аутистических особенностях развития часто отмечается невыраженность подражания, даже его отсутствие, иногда — очень длительная задержка в его формировании. В таких случаях родителям бывает трудно чему-нибудь научить своего малыша. Часто не получается вовлечь ребенка даже в самые простые игры, требующие элементов показа и повторения (типа «ладушек»), затруднено бывает обучение жесту ручкой «пока», кивания головой в знак согласия.
Сложности подражания проявляются не только в том, что ребенок не повторяет действия взрослого, но и в том, что он не пытается повторять слоги и слова (О.Б. Додзина, 2006). Вместе с тем, может наблюдаться ранняя имитация механических звуков, точное воспроизведение мелодий. Причиной такого несоответствия является отсутствие у младенца с взрослым общих игровых ритуалов и ритуалов эмоционального взаимодействия, на основе которых и развивается в норме подражание.
Особенности взаимодействия с сенсорной средой, с предметным миром
Для ребенка с аутизмом на ранних этапах дизонтогенеза характерны проявления повышенной чувствительности к некоторым сенсорным стимулам. Это может выражаться как непереносимость бытовых шумов обычной интенсивности (звука кофемолки, пылесоса, телефонного звонка и т.д.), как нелюбовь к тактильному контакту, как выраженная брезгливость при кормлении и даже попадании на кожу капель воды, как непереносимость одежды, как неприятие ярких игрушек. Неприятные впечатления не только легко возникают у такого ребенка, но и надолго фиксируются в его памяти.
Гиперсензитивность сочетается с нарушением активности (С.С.Мнухин, 1967; В.М.Башина, 1977; О.С. Никольская, 1985, L.Wing, 1987; К.С.Лебединская, 1987; В.В.Лебединский, 1990, 1996). По данным исследования О.С. Никольской (1985) у большинства аутичных детей до года наблюдались вялость и апатия, а к моменту оформления синдрома наиболее характерными становились резкие перепады активности (более, чем в половине случаев).
Особенность реакций на сенсорные впечатления проявляется одновременно и в другой, очень характерной тенденции развития, проявляющейся у детей уже в первые месяцы жизни. При недостаточной активности, направленной на обследование окружающего мира, и раннем ограничении сенсорного контакта с ним, наблюдается выраженная захваченность, «очарованность» отдельными впечатлениями – тактильными, зрительными, слуховыми, вестибулярными, которые ребенок стремится получить вновь и вновь. Часто отмечается очень длительный период увлечения каким-то одним впечатлением, которое сменяется другим, таким же устойчивым. Например, основным занятием ребенка на протяжении долгого времени может быть шуршание целлофановым пакетом, листание книги, игра с пальчиками, наблюдение за движением тени, бликов на стене или отражением в стеклянной дверце, созерцание орнамента обоев. Создается впечатление, что ребенок не может отвлечься от очаровывающих его впечатлений.
Известно, что захваченность сенсорными, а особенно ритмически организованными впечатлениями, и в норме характерна для раннего возраста. В поведении ребенка до года доминируют так называемые «циркулирующие реакции», когда малыш повторяет многократно одни и те же действия ради воспроизведения определенного сенсорного эффекта – стучит игрушкой, ложкой, прыгает, лепечет и т.д. Однако ребенок с благополучным аффективным развитием с удовольствием включает взрослого в свою активность, и получает больше радости и длительнее занимается подобными манипуляциями, если взрослый помогает ему, подыгрывает, эмоционально реагирует на его действия. Так, он скорее предпочтет прыгать на коленях у мамы, а не в одиночестве в манеже, с большим удовольствием будет вокализировать, повторять звуки в присутствии взрослого, манипулировать какой-либо игрушкой или предметом, привлекая его внимание. Кроме того, к концу первого года циркулярная активность постепенно угасает.
Ребенок с нарушенным аффективным развитием бывает настолько захвачен определенными сенсорными ощущениями, что его циркулярные реакции надолго фиксируются. При этом близкому практически не удается включиться в действия, поглощающие ребенка. Чем больше ребенок выглядит захваченным ими, тем сильнее он противостоит попыткам взрослого вмешаться в его особые занятия, предложить свою помощь, а тем более переключить его на что-либо другое. Он может выдержать лишь пассивное присутствие кого-то из близких (в ряде случаев ребенок настоятельно этого требует), но активное вмешательство последнего очевидно портит ему удовольствие от совершаемых манипуляций, от получаемых ощущений. Часто именно в эти моменты родители начинают думать, что предлагаемые ими занятия не так интересны малышу как собственные, не всегда понятные, однообразные манипуляции; в итоге, не получая от него положительного эмоционального отклика на свое вмешательство, они тоже становятся менее активными и чаще оставляют ребенка в покое.
Таким образом, если при нормальном аффективном развитии удовольствие от сенсорной стимуляции становится важной составляющей контакта ребенка с близким взрослым, то в случае раннего искажения этого развития, особые стереотипные увлечения малыша начинают отгораживать его от взаимодействия с родителями, а значит препятствовать развитию и усложнению отношений с окружающим миром.
Оформление синдрома детского аутизма на втором-третьем году жизни
В норме после года ребенок настолько активно начинает осваивать пространство, что у взрослых возникают реальные трудности организации его поведения. Побежать за тем, что движется, залезть в коробку или выдвигать ящики стола, играть с дверью и т.п. становится для него важнее, чем находится на руках у мамы, и занимает большую часть времени.
В случае раннего детского аутизма выраженная захваченность ребенка сенсорными впечатлениями наблюдается гораздо раньше. Часто взрослый, не имея полноценного эмоционального контакта с малышом, выступает лишь в качестве инструмента, с помощью которого ребенок получает необходимую сенсорную стимуляцию (взрослый может покачать, покружить, пощекотать, поднести к желаемому объекту и т.д.). Если родители проявляют большую настойчивость и активность, пытаясь организовать малыша, обучить его каким-то новым формам активности, он либо протестует, либо уходит от контакта, и в итоге ужесточает свои стереотипные действия.
В условиях несформированности эмоционального взаимодействия с близкими особенно тяжело проходит момент физического отрыва малыша от матери в годовалом возрасте. Часто в это время у родителей возникает ощущение резкой смены характера ребенка. Особенно заметны происходящие с малышом изменения, если раньше он был крайне спокоен, «удобен», покорно подчинялся всем режимным требованиям, ничего не тащил в рот, никуда не лез. Теперь, получив возможность передвигаться самостоятельно, он становится неудержимым, непослушным, неуправляемым, неосторожным. Именно в это время родителей начинает беспокоить, что ребенок «не слышит» обращения, не реагирует на собственное имя, игнорирует запреты, не чувствует опасности.
И, напротив, там, где на первый план выходит сверхчувствительность, особенно заметными становятся чрезмерная осторожность и брезгливость: ребенок не хочет вылезать из коляски, не решается наступить на снег, не пытается копаться в песке и залезать в лужи, как большинство его сверстников. В подобных случаях нарушение активности проявляется все интенсивнее в стремлении ограничить и стереотипизировать формы взаимодействия с окружением.
Печать
Библиография
Будет напечатана текущая страница статьи
Распечатать фрагмент
Баенская Е.Р. Раннее аффективное развитие детей с аутизмом // Альманах Института коррекционной педагогики. 2014. Альманах №19 URL: https://alldef.ru/ru/articles/almanah-19/rannee-affektivnoe-razvitie-detej-s
(Дата обращения: 02.03.2020)
Источник
В нашей работе мы используем подход и идеи известного
клинициста, психоаналитика – Ф. Дольто. «Любое испытание – это опыт жизни
тела, опыт реальности. Чтобы психика продолжала жить дальше, нужно, чтобы был
обмен речью, экспрессивной, актуальной с кемто, кто дает тому, кого слушает,
ценность субъекта его собственной истории» [2, с. 344].
Автор выделяет концептуальные положения – схема тела и образ
тела. Образ тела – некое сообщение, посредством ассоциаций ребенка. Образ тела
– не образ, представленный на рисунке, или в лепке; он проступает в диалоге
ребенка и аналитика. Ассоциации ребенка способны дать аналитику элементы для
психоаналитической интерпретации.
Негативный образ тела влияет на разрушение здоровой схемы
тела. Схема тела – реальность – жизнь нашей плоти в контакте с физическим
миром. Наш опыт этой реальности зависит от целостности организма или от ее
нарушений – неврологической, мышечной и пр., а также от наших физиологических
ощущений. Увечная схема тела и здоровый образ тела может сосуществовать в одном
и том же субъекте.
Если ребенок признается как субъект желания, если родители
любят его в реальности, которую не стремятся дать забыть, могут дать ответы на
его вопросы посредством речи – это все структурирует здоровый образ тела.
Тогда дети без рук и ног научаются рисовать ртом так же хорошо, как это делают
дети, имеющие конечности. Но это возможно в том случае, если ребенка любят и
поддерживают у него те возможности, которыми он располагает.
Схема тела одна и та же для всех инвалидов. Образ тела носит
индивидуальный характер – он связан с субъектом и его историей. Это живой
синтез нашего эмоционального опыта – отношений с людьми. Схема тела частично
бессознательна, но также и сознательна и предсознательна. Образ тела –
бессознателен.
Обоняние, зрение, слух, тактильные ощущения, ритм образа
жизни матери – это то, что формирует образ тела. Благодаря нашему образу телу,
воплощаемому схемой тела и пересекающемуся с ней, мы можем войти в коммуникацию
с Другим.
Три динамических аспекта образа тела. Базовый образ – то,
что позволяет ребенку чувствовать себя в самобытии. – Образуется понятие
«существование, я есть». Базовый образ присущ каждой фазе развития. После
рождения появляется дыхательнообонятельный базовый образ (полость и грудная
клетка). Далее формируется оральный базовый образ (зона рта, глотки, гортани,
полость и грудная клетка, образ живота – пустота или заполненность). Далее
анальный базовый образ – удержание или удаление из нижней части
пищеварительного тракта, таз, тактильные представления ягодиц.
Функциональный образ – образ субъекта, имеющий цель
осуществления желания. Локализуется в эрогенном месте, что вызывает желание,
но обогащает возможность общения с другими частями тела. Кисть руки, прежде
всего оральная хватательная – эрогенная зона.
Эрогенный образ соединяется с функциональным образом тела
того места, где фокусируется эротическое удовольствие или неудовольствие в его
отношении с другими. Три образа, связанных между собой динамическим образом –
есть синоним безопасности. Их разъединение позволяет влечению смерти
преобладать над влечением жизни. Динамический образ – выражается в каждом из
нас. Т. е. субъект чувствует себя в состоянии желания.
Символогенная кастрация, согласно автору, когда другой дает
ребенку знать, что осуществление его желания в той форме, в которой он хотел,
запрещено Законом. Это значение передается через язык. Ребенок должен знать,
что взрослый так же, как он, отмечен этим запретом – это то, что помогает
вынести кастрацию и сохранить доверие к взрослому.
Кастрация не равна сублимации, но может к ней привести. А
так же может вывести на перверсию. Кастрация порождает новый способ
существования перед лицом желания. Испытание кастрацией ведет индивида к
большему доверию к самому себе и дифференцированной коммуникации с другими, так
как благодаря кастрации активно используется речь.
Ф. Дольто выделяет пупочную кастрацию (момент отрыва от
матери посредством перерезания пуповины в момент рождения); оральную кастрацию
(лишение ребенка всего того, что связано для него с каннибализмом по отношению
к матери, то есть отлучение от груди, запрет брать в рот то, что является
смертоностным ядом, т. е. не является пищевым. Эта кастрация, когда она
разумна, приводит к желанию и возможности говорить, а значит, к открытию новых
средств коммуникации и разных удовольствий с объектами. Мать сама должна быть
способна на коммуникацию, а не на давание ему кормления и забирание у него
экскрементов. Для ребенка оральная кастрация является разлукой с частью него
самого, которая находилась в теле матери. Если мать не проявляет бдительность,
он переносит свои каннибалические влечения на собственные руки, начинает сосать
большой палец или кулак, питая иллюзию, что тем самым продолжает находиться у
груди своей матери. Кроме этого, кулак позволяет ему заполнить огромную
пропасть, и он удостоверяется, что рот никуда не исчез. Только после отлучения
от груди начинается усвоение родного языка, начиная с сочетания фонем,
ощущений, эмоций, тактильных ощущений от близкого присутствия матери. Язык
встраивается и становится символом связи «тело к телу». Ребенок – дублер своей
матери сначала в симбиозе, затем в диаде).
Анальная кастрация берет начало в произвольном
функционировании сфинктера (ребенок сам способен достичь контроля независимо
от взрослых. Испражнения как таковые не могут быть подарком, согласно Дольто.
Они становятся таковыми, если мать радуется больше им, нежели игровым
действиям руками и голосом). Это время обретения автономии. И выражается в
запрете на любое «действие» во вред другому и действование во вред своему
собственному телу. По сути дела – запрет на убийство и вандализм во имя
здоровой гармонии группы. Анальная кастрация направляет ребенка к самоконтролю
за его движениями, а не только за движениями его экскрементов. Т. е. он
научается контролировать свои движения.
Ребенок здесь же научается относиться с уважением к чужому в
отсутствие хозяев этих вещей – это возможно, если дитя само имеет в
собственном владении собственные предметы, принадлежащие ему, и если взрослый
не покушается на них, когда он отсутствует. Ни одна вещь ребенка не должна быть
конфискована взрослым или выброшена, если такое решение не принял он сам. Если
с уважением относится к вещам ребенка, то он будет с уважением относиться к
чужим вещам. Анальная кастрация должна научить ребенка разнице между тем, что
есть его обладание, в чем он совершенно свободен и тем, что есть владение
другого, использование чего возможно после просьбы, обращенной к другому дать
на время предметы, которыми он хотел бы попользоваться, при этом ребенок
принимает, что другой может ему в этом отказать (дарение и обмен
игрушками).
Опыт зеркала. Посредством опыта зеркала ребенок открывает
реальность, открывает свое тело по отношению к телу других. Недостаточно иметь
в реальности плоское зеркало. Оно ничему не служит, если субъект на самом деле
сталкивается с отсутствием зеркала своего существа в другом. Ребенок может
потеряться в зеркале.
Стадия зеркала является для ребенка символичной, это период
осознания его существования в мире для другого, поскольку он есть индивид среди
других индивидов. Посредством зеркала ребенок открывает для себя собственное
лицо, собственное тело – это открытие тела по отношению к открытию тела
других. Сначала чувствует то, что происходит в теле. Затем зеркальнозрительно
сопоставляет собственное лицо с самим собой. Присваивает собственное тело себе
– первичный нарциссизм. Зрительный образ обретает смысл лишь благодаря
присутствию рядом с ребенком другого человека, вместе с которым его образ тела
и схема тела будут узнаны (через тело матери и речь).
Генитальная кастрация – время открытия собственного пола,
или эдипальный период. По истечению двух с половиной лет ребенок способен
двигаться, ходить, развито обоняние, вкус, зрение, слух, тактильность,
благодаря чему он делает собственные наблюдения и осуществляет собственные
сенсорные эксперименты. Он имеет опыт зеркала.
Страх кастрации формирует три установки:
Подчинение, то есть разрешение эдипова комплекса, является
удачным и адекватным решением для социального поведения, называемого
нормальным.Бегство перед лицом страха кастрации. Выражается либо
полным торможением своей активности, либо в случае нестабильности – ментальным
бегством, либо реальным бегством (т. е., те, кто поступает к психиатру).Протест и открытая борьба против страха кастрации
выражаются в нарушениях в характере, сопровождаемых регрессией к стадиям
архаичной организации сексуальности. Более менее сильные проявления
необщительности и перверсий. Переживания вины, она умиротворяется чувством
страха. Если наказание не наступает, страх становится невыносимым, тогда
следует самонаказание. Если наказание состоялось, оно усиливает еще больше
чувство неполноценности и бунта, что приводит к новым агрессивным проявлениям,
делинквентности. Субъект вовлечен в «гонку к смерти».
Аффективные отношения ребенка к растениям, животным, камням
и другим объектам реальности. Растения. Ребенок чувствителен к растениям с
3месяцев. При виде растения он улыбается, возбуждается, глубоко дышит.
Благодаря растению ребенок способен к обмену, обмену физиологическому, типично
человеческому выражению. К полутора годам любит расцвеченные пятна. Цветы,
сама растительность и цвет вызывают у него восторг. Ребенку нужно брать цветы,
перетирать их руками, жевать ртом. Он вступает в контакт с миром начиная с его
инкорпорирования. Факт поедания цветка дает детям удовольствие от вида и
сенсорное удовольствие.
Аффективные стадии вступления в контакт с внешним миром с
помощью архаичных средств. Ребенок испытывает желание есть маму. Он питается
не только пищей, но и аффективным присутствием матери, которое поглощает
одновременно с пищей. Таким образом он наполняется ею изнутри, когда она рядом.
По отношению к растениям, деревьям ребенок ведет себя с позиции
инкорпорирования.
Дети любят идентифицировать себя со взрослыми. Аналогичным
образом поступают с деревьями. Ребенок восторгается, когда наряжается в дерево
с листьями. Таким образом, он переодевается в саму природу, испытывая от этого
чувство восторга, полноты.
В случае непройденной стадии с цветами, можно наблюдать у
детей пищеварительные тяжелые расстройства, расстройства, имеющие отношение к
их контакту с самим собой. Любовь к цветам пробуждает аппетит; развивает
способность глотать, таким образом ребенок оказывается в согласии с природой,
растительным миром.
Понятие деревьев, их ценности в целостности корней, ствола,
ветвей деревьев не развито к четырем годам. До четырех лет понятия корней не
существует. После четырех лет их отсутствие в рисунках детей – знак
расстройства отношений между ребенком и родителями, т. е. его собственными
корнями. У ребенка, имеющего нарушения в корнях его собственной истории,
нарисованное дерево выглядит как приклеенное, отрезанное от корней.
Минералы. Влияние минералов наступает после растений.
Вначале значимы следующие элементы – земля, песок, вода. У ребенка нет
представления о минералах. Они поначалу просто вещи, чтобы трогать, играть,
брать в рот, представления о них ограничивается понятием «камень». К 3 годам
дети впервые переживают тление и увядание цветов и растений. На первый план
выходит – камень.
Опыт увядания и попытки вернуть прежний облик живого говорит
о том, что ребенок не осознал закономерность исчезновения вещей. В связи с
этим, камень может стать сверхзначимым. Сверхзначимость камня также зарождается
в условиях недостаточной аффективности со значимыми Другими, является
показателем отсутствия устойчивой ценности в существовании. Родители не
являются носителями безопасности как ценности в его глазах. Такой ребенок
безнадежно чтото ищет, что имело бы нетленную эстетическую ценность.
У 3летнего ребенка отношение к камням позитивное. В камне
можно быть уверенным. Бумага рвется – ему нравитcя ее рвать; цветок вянет, пища
съедается; отношение родителей к ребенку – сменяется. Камень не меняется.
Как только 3летний ребенок фиксирует внимание на камнях –
он начинает понимать умирание, ему трудно это принять, так как он чувствует,
что это касается его тоже. Появляется потребность любить определенные камни,
чтобы быть уверенным, что нечто важное от него не уйдет, даже если он
меняется.
Животные. В 8–9 месяцев детей интересуют маленькие животные:
блохи, муравьи, червячки. Внимание на больших животных обращают лишь в том
случае, если ими занимается взрослый человек.
Сначала, интересуясь маленькими животными, ребенок не
испытывает никакого страха. Но потом он наблюдает, как его палец может
раздавить, например, жука. Жук больше не двигается, ребенок испытывает
удовольствие и ужас. Он открывает смерть на примере животного как остановку
движений.
К 9 месяцам ребенок открывает животных; к моменту хождения –
уток, кур; в 1,5–2 года – млекопитающих.
Ф. Дольто задается вопросом – почему, когда дети мучают
животных, последние не страдают. И отвечает: потому что и ребенок и домашнее
животное чувствуют обмен витальности между собой.
Со смертью животного дети открывают для себя условия
существования живого. Они еще не могут допустить смерть своих родителей, но
они допускают смерть любимых живых существ – животных. Когда ребенок начинает
понимать, что смерть поражает и людей, он может отреагировать отрицанием
человеческого существования.
В возрасте 2–3 лет дети удовлетворяют свои агрессивные и
сексуальные желания в игре с животными. Однажды на консультации у меня одна
мама спросила: «Почему моя 3летняя дочь постоянно душит кошку, которая живет в
нашем доме?» Животное олицетворяет собой родительские фигуры. Отреагировать
сексуально или агрессивно на родителей зачастую ребенок не может себе
позволить, так как последует обратная связь, возможно наказание, защита типа
агрессии, отвержение и пр. Поэтому животные замещают родителей и выполняют в
семье фактически «психотерапевтическую функцию».
Птицы. Потребность ребенка в аффективных обменах и живое
средство передачи (птица), символизирующее полет его мысли, часто является для
ребенка необходимым, чтобы вынести аффективные фрустрации.
Рыбы соответствуют особым аффективным потребностям.
Символическое значение рыбы имеет специальный характер и влияет на
внутриутробные конфликты. У людей, которые нуждаются в присутствии и дружбе
рыбы, во время их детства были проблемы в адаптации к родительским фигурам.
Если у ребенка, у которого не было контакта с окружением: ни с животными, ни с
насекомыми, ни с растениями или же который все время разрушал реальность,
обнаруживается потребность видеть рыбу, можно быть уверенным – это путь к
выздоровлению. Ребенок восстанавливает право любви к себе, восстанавливает
бессознательное воспоминание о себе. Быть счастливым, как рыба в воде = как
ребенок в утробе. Ребенок, который смотрит на рыбу и доволен ею, находится на
пути завоевания, приобретения, разрешения внутриутробных или первых контактов с
матерью, которые были нарушены.
Таким образом, переживание образа тела оказывает влияние на
взаимоотношения человека с окружающими объектами реальности и с самим собой.
«Тело» выступает как носитель психологической истории индивида.
Источник
