Женщины заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности

Повышенная общественная опасность этого преступления состоит в том, что погибает и сама женщина, и плод, в будущем ребенок. Учитывается также незащищенность женщины, ее неспособность оказать активное сопротивление преступному насилию,особенно на поздних стадиях беременности. Обязательным условием квалификации действий преступника является то обстоятельство, что виновный знал о беременности женщины либо мог судитьоб этом по ее внешнему виду. Источники информации о беременности женщины могут быть различными, однако они не влияют науголовно-правовую оценку деяния. Это могут быть внешние признаки беременности женщины, документальное подтверждение,}}

информация о таком состоянии от самой потерпевшей, ее родственников, друзей и подруг, иных лиц и т.д. Данное обстоятельство является решающим. Поэтому, если преступник достоверно не знал, а лишь предполагал либо догадывался о беременности потерпевшей, он не может нести ответственность по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Срок беременности уголовно-правового значения не имеет. В литературе описан случай убийства женщины, о беременности которой преступник знал предположительно, а не достоверно.

Согласно приговору Тюменского областного суда Б. признан виновным в убийстве жены, находящейся в состоянии беременности и осужден по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Верховный Суд РФ нашел приговор подлежащим изменению и, в частности, указал на следующее. Как следует из заключения судебно-медицинского эксперта, смерть жены Б. наступила от ножевого ранения, в связи с чем суд обоснованно пришел к выводу о виновности осужденного в убийстве его жены Б. Однако действия Б. суд неправильно квалифицировал по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Судебно-медицинская экспертиза установила, что у жены Б. имелась беременность 10— 15 дней, однако, как видно из показаний свидетелей П. и Ч., потерпевшая с достоверностью не знала о наличии у нее беременности, а лишь предполагала о ней. Как установлено в судебном заседании, жена Б. сообщила ему о своей беременности предположительно. Следовательно, Б. заведомо не знал о том, что жена находилась в состоянии беременности. Поэтому он не мог нести ответственность по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, и его действия переквалифицированы на ч. 1 ст. 105 УК РФ[1].

Приведенная выше позиция следственной и судебной практики является единственно правильной, поскольку использование в уголовном законе понятия «заведомо» имеет в виду достоверное, не вызывающее сомнения знание, безусловную осведомленность о данном факте.

В случаях, когда виновный ошибочно думал, что женщина беременна (например, она сказала ему об этом), но на самом деле она таковой не являлась, в практике содеянное квалифицируется по ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Потерпевшая К. сообщила М. о своей беременности и потребовала деньги, угрожая в противном случае заявить о ее изнасиловании М., последний ударил ее бутылкой по голове и несколько раз ногой по лицу. Когда потерпевшая потеряла сознание, М. накинул ей на шею петлю и привязал к ручке створки печи, в результате механической асфиксии потерпевшая скончалась. Судебно-медицинскими экспертами установлено, что в состоянии беременности потерпевшая не находилась. Суд первой инстанции квалифицировал эти действия М. по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ и ч. 1 ст. 105 УК РФ как покушение на причинение смерти потерпевшей, заведомо для него находившейся в состоянии беременности, и умышленное причинение смерти потерпевшей. Президиум Верховного Суда РФ исключил из судебных решений осуждение М. по ч. 3 ст. 30, п. г ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку его умысел на лишение жизни потерпевшей был полностью реализован и в результате его действий наступила смерть потерпевшей. В обоснование решения было также указано, что согласно ч. 2 ст. 17 УК РФ совокупностью преступлений может быть признано одно действие (бездействие), содержащее признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями УК РФ. Из приговора видно, что суд первой инстанции одни и те же действия М. квалифицировал и как убийство, и как покушение на убийство, т.е. по различным частям одной статьи УК РФ. Таким образом, квалификация его действий как покушение на убийство является излишней (постановление Президиума Верховного Суда РФ от 9 июня 2004 г. № 361п04 по делу М. — документ опубликован не был)1.

Аналогичное решение принял Президиум Верховного Суда РФ по уголовному делу в отношении Г., обвиняемого в убийстве беременной сожительницы.

Г., находясь в состоянии алкогольного опьянения, заведомо зная, что его сожительница Б. находится в состоянии беременности, на почве ссоры в целях умышленного убийства взял охотничье ружье и выстрелил потерпевшей в голову, причинив огнестрельное ранение головы, в результате которого наступила смерть Б. Свой умысел на убийство женщины, заведомо для него находившейся в состоянии беременности, Г. не довел до конца по независящим от него обстоятельствам, так как потерпевшая не находилась в состоянии беременности, о чем он не знал. Учитывая, что умысел Г. на лишение жизни Б. был полностью реализован и в результате действий виновного наступила смерть потерпевшей, которая в состоянии беременности не находилась, квалификация действий Г. как покушение на убийство является излишней, и осуждение по ч. 3 ст. 30, п. «г»

ч. 2 ст. 105 УК РФ должно быть исключено из судебных решений

(постановление Президиума Верховного Суда РФ от 16 января
2008 г. № 420-П-07 — документ опубликован не был)1.

Вопрос квалификации в ситуации, когда виновный ошибается и убивает женщину, не находящуюся в состоянии беременности, в теории уголовного права является наиболее дискуссионным. Некоторые ученые предлагают квалифицировать такие преступления как покушение на убийство беременной женщины, т.е. по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ[2][3].

Однако такая квалификация не будет правомерной на том основании, что в соответствии с изложенной позицией причинение смерти человеку квалифицируется только как покушение на преступление.

Другие считают правильным квалификацию по совокупности преступлений: простое оконченное убийство и покушение на убийство беременной женщины, т.е. по ч. 1 ст. 105, ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ[4].

Данная позиция, наиболее правильно отражая сущность данного преступления, тем не менее неприемлема, потому что квалификация по совокупности оконченного преступления и покушения на преступление требует назначения окончательного наказания путем их сложения с пределом в 22, 5 года лишения свободы (ч. 3 ст. 69 УК РФ). То есть при убийстве беременной женщины максимальное наказание может составлять 20 лет, а в случае убийства небеременной — 22,5 года.

Значительная часть ученых придерживается третьей точки зрения, в соответствии с которой действия виновного в этих случаях следует квалифицировать как оконченное преступление — убийство женщины, находящейся в состоянии беременности (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ).[5]

Что же касается данного мнения, которое в полной мере отражает общественную опасность содеянного, то и оно не может быть признано правильным, так как налицо реализованное посягательство на жизнь женщины, не находящейся в состоянии беременности.

Судебная практика разрешила возникавшие проблемы в случаях наличия ошибки виновного в квалифицирующем обстоятельстве в пользу квалификации содеянного как простого убийства, т.е. по

ч. 1 ст. 105 УК РФ, что подтверждается приведенными выше решениями Верховного Суда РФ.

Убийство беременной женщины может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, по любым мотивам и с любой целью.

Источник

Это убийство отнесено к числу совершенных при отягчающих обстоятельствах в связи с тем, что виновный, причиняя смерть беременной женщине, посягает фактически на две жизни — на жизнь потерпевшей и на жизнь будущего человека. Учитывая данное обстоятельство, закон ставит под усиленную охрану жизнь беременной женщины.

Убийство, предусмотренное п. ”г” ч.2 ст.105 УК РФ, может быть совершено любым лицом как мужского, так и женского пола. Субъект преступления в связи с особой общественной опасностью такого убийства характеризуется крайне отрицательно.

Устанавливая повышенную ответственность за убийство беременной женщины, закон выдвигает в качестве обязательных условий два признака. Потерпевшая должна быть в состоянии беременности любой продолжительности и виновный должен знать об этом.

Термин “заведомо” означает, что виновный осведомлен о наличии беременности потерпевшей. При этом не имеет значения, возникали ли у него сомнения в существовании этого обстоятельства, главное состоит в том, что у него была информация о беременности потерпевшей. Сложная ситуация возникает, когда виновный ошибается. Осужденный считал, что убитая им женщина была беременна, а в действительности этого состояния не было.

По этому варианту в литературе высказаны разные суждения. Ни одно из них не является безупречным. Привлекать в этих случаях за покушение на преступление будет неверным, так как преступное последствие — смерть человека — наступило. Квалифицировать содеянное как оконченное преступление, то есть как убийство беременной женщины, тоже будет неточным, так как состояния беременности не было, а только его наличие закон считает по п. ”г” ч.2 ст.105 УК РФ квалифицирующим признаком. По мнению С. В. Бородина, усматривать здесь покушение на убийство беременной женщины и оконченное убийство без отягчающих обстоятельств нельзя, поскольку получится, что привлекается виновный в двух преступлениях, чего здесь нет. Поэтому меньшей неточностью будет признание убийства при указанных обстоятельствах оконченным и применение пункта об убийстве беременной женщины. С подобным мнением нельзя соглашаться по очень простой причине: закон для квалификации по такому пункту требует наличие состояния беременности, а его нет, оно только в воображении виновного. Что же касается довода о том, что здесь имеет место одно преступление, а не два, то можно возразить на это следующим образом. Как известно, в законодательстве имеется понятие совокупности преступлений, в том числе и такого ее вида, когда одно действие содержит признаки двух и более преступлений (ч.2 ст.17 УК РФ). Это так называемая идеальная совокупность. Примеров идеальной совокупности можно привести немало, но если взять ситуацию, несколько напоминающую рассматриваемую, то она может выглядеть следующим образом. Виновный имел умысел на убийство государственного или общественного деятеля, но при его реализации ошибся и вместо него убил другого человека, не являющегося таким деятелем. Подобное деяние следует квалифицировать по ч.3 ст.30 и ст.277 УК РФ (покушение на террористический акт) и по ч.1 ст.105 УК РФ. Только такая квалификация позволит дать полную юридическую оценку содеянного. Похожая ситуация имеет место и при ошибке субъекта, когда он убивает женщину, ошибочно полагая, что она беременна. Верховным судом РФ в кассационном порядке было рассмотрено дело по обвинению Л., совершившего убийство Ш., с которой он состоял в интимной связи. Ш., желая, чтобы Л. ушел от жены, однажды заявила ему, что она беременна. Л., опасаясь “неприятностей” дома и на работе, решил совершить убийство. С этой целью он пригласил Ш. в лес за ягодами и убил. Вскрытие показало, что беременной потерпевшая не была. Суд квалифицировал действие виновного по п. ”г” ч.2 ст.105 УК РФ.

Однако с таким решением согласиться нельзя. Судя по обстоятельствам убийства, Л. допустил фактическую ошибку, которая состояла в предположении наличия обстоятельства, квалифицирующего убийство. Он заблуждался, полагая, что личность потерпевшей обладает теми качествами, которые влекут для него повышенную ответственность за убийство. Исходя из этого, действия Л. следует квалифицировать как покушение на убийство при отягчающих обстоятельствах по ч.3 ст.30 и п. ”г” ч.2 ст.105 и по ч.1 ст.105 УК РФ.

При ошибке иного рода, когда виновный убивает беременную женщину, не зная о том, что она находится в таком состоянии, его действия не могут быть квалифицированы по п. ”г” ч.2 ст.105 УК РФ, так как в этом пункте содержится обязательный признак “заведомости”. В данном случае квалификация должна быть по ч.1 ст.105 УК РФ. На это обстоятельство указал Президиум Верховного Суда РФ по делу П., который был осужден по ст.30 и п. ”г” ч.2 ст.105 УК РФ за то, что он на почве неприязненных отношений покушался на убийство жены, зная, что она беременна. Президиум указал, что в материалах дела нет данных о том, что П. знал о беременности жены. Из справки больницы видно, что на день совершения преступления беременность потерпевшей была менее двух недель. В женскую консультацию она обратилась через полтора месяца после совершения преступления, где и была установлена беременность. Осужденный утверждал, что он не знал о беременности жены. Исходя из установленных по делу данных, Президиум переквалифицировал действия П. на ч.1 ст.105 УК РФ.

Осведомленность виновного может базироваться на собственном визуальном наблюдении (при большом сроке беременности), на ознакомлении с официальным документом, выданным соответствующим лечебным учреждением, либо вытекать из сообщений самой потерпевшей. Во всяком случае, это должны быть объективные и достоверные сведения. Мотивы убийства могут быть различными. Изучение дел данной категории показывает, что в большинстве случаев такие убийства совершаются на почве ревности. В этом отношении характерно дело по обвинению В., осужденного за убийство жены. Было установлено, что В. подозревал жену в супружеской неверности. Считая, что жена изменяет ему, он стал встречаться с другими женщинами, не приходил домой ночевать. Это еще больше обострило их отношения. Во время одной из ссор он нанес потерпевшей множество ранений ножом в различные части тела, совершив убийство. В. признал, что ему было известно о беременности жены. Суд квалифицировал его действия по пп. ”г” и “д” ч.2 ст.105 УК РФ. Ревность не имеет значения для квалификации убийства по п. ”г” ч.2 ст.105 УК РФ, поскольку она как мотив этого преступления не относится к отягчающим обстоятельствам. Квалификация по п. ”г” ч.2 ст.105 УК РФ обусловлена посягательством на особо важный объект уголовно-правовой охраны — жизнь беременной женщины и развитие плода.

убийство отягчающий обстоятельство совместимость

Источник