Роль общения в психическом развитии ребенка в раннем детстве

Общение
имеет огромное значение в формировании
человеческой психики, ее развитии и
становлении разумного, культурного
поведения. Через общение, благодаря
широким возможностям к научению, ребенок
приобретает все свои высшие познавательные
способности и качества и превращается
в полноценную личность. Многочисленные
описанные факты показывают, что, будучи
лишенным общения, что человек лишенный
общения получает изменения в своем
психическом развитии (феномен Маугли,
или будучи взрослыми, в результате
несчастного случая оказались в
одиночестве, например, после
кораблекрушения).

Особенно
большое значение для психического
развития ребенка имеет его общение со
взрослыми на ранних этапах онтогенеза.
В это время все свои человеческие,
психические и поведенческие качества
он приобретает почти исключительно
через общение, т.к. вплоть до начала
обучения в школе, а еще более определенно
– до наступления подросткового возраста,
он лишен способности к самообразованию
и самовоспитанию.

Психическое
развитие ребенка начинается с общения.
Это первый вид социальной активности,
который возникает в онтогенезе и
благодаря которому младенец получает
необходимую для его индивидуального
развития информацию. Что же касается
предметной деятельности, которая также
выступает как условие и средство
психического развития, то она появляется
гораздо позже – на втором, третьем году
жизни.

В
общении сначала через прямое подражание
(викарное научение), а затем через
словесные инструкции (вербальное
научение) приобретается основной
жизненный опыт ребенка. Люди, с которыми
он общается, являются для ребенка
носителями этого опыта, и никаким другим
путем, кроме общения с ними, этот опыт
не может быть приобретен. Интенсивность
общения, разнообразие его содержания,
целей и средств являются важнейшими
факторами, определяющими развитие
детей. Выделенные выше виды общения
служат развитию различных сторон
психологии и поведения человека.

Личностное
общение формирует человека как личность,
дает ему возможность приобрести
определенные черты характера, интересы,
привычки, склонности, усвоить нормы и
формы нравственного поведения, определить
цели жизни и выбрать средства их
реализации.

Разнообразное
по содержанию, целям и средствам общение
также выполняет специфическую функцию
в психическом развитии индивида.
Материальное общение позволяет человеку
получать необходимые для нормальной
жизни предметы материальной и духовной
культуры, которые, выступают в качестве
условия индивидуального развития.
Когнитивное общение непосредственно
выступает как фактор интеллектуального
развития, так как общающиеся индивиды
обмениваются и, следовательно, взаимно
обогащаются знаниями.

Кондиционное
общение создает состояние готовности
к научению, формулирует установки,
необходимые для оптимизации других
видов общения. Тем самым оно косвенно
способствует индивидуальному
интеллектуальному и личностному развитию
человека. В процессе мотивационного
общения, ребенок приобретает новые
интересы, мотивы и цели деятельности и
увеличивает свой развивающий потенциал.
Деятельностное общение, которое
определяется как межличностный обмен
действиями, операциями, умениями и
навыками, имеет для индивида прямой
развивающий эффект, так как совершенствует
и обогащает его собственную деятельность.
Социальное общение обслуживает
общественные потребности людей и
является фактором, способствующим
развитию форм общественной жизни: групп,
коллективов, организаций, наций,
государств, человеческого мира в целом.

Непосредственное
общение необходимо человеку для того,
чтобы обучаться и воспитываться в
результате широкого использования на
практике данных ему с рождения, самых
простых и эффективных средств и способов
научения условно-рефлекторного, викарного
и вербального. Опосредствованное общение
помогает усвоению средств общения и
совершенствованию на базе их способности
к самообразованию и самовоспитанию
человека, а также к сознательному
управлению самим общением.

Благодаря
невербальному общению человек получает
возможность психологически развиваться
еще до того, как он усвоил и научился
пользоваться речью (около 2-3 лет). Кроме
того, само по себе невербальное общение
способствует развитию и совершенствованию
коммуникативных возможностей человека,
вследствие чего он становится более
способным к межличностным контактам и
открывает для себя более широкие
возможности для развития. Что же касается
вербального общения и его роли в
психическом развитии индивида, то ее
трудно переоценить. Оно связано с
усвоением речи, а она лежит в основе
всего развития человека, как
интеллектуального, так и собственно
личностного.

Из
сказанного выше следует, что личность
людей складывается только в их отношениях
с окружающими людьми, и лишь в отношениях
с ними функционирует этот, по меткому
замечанию Э. В. Ильенкова, «конкретный
ансамбль социальных качеств человеческой
индивидуальности» (1979. С. 200). По–видимому,
есть известная доля правды и в том, что
становление внутреннего мира человека
неразрывно связано с общением. Но
наиболее существенным в указанном
отношении нам представляется тезис Л.
С. Выготского о том, что все высшие
психические функции человека первоначально
формируются как внешние, то есть такие,
в реализации которых участвует не один,
а минимум два субъекта. И лишь постепенно
они становятся внутренними, превращаются
из «интерпсихических» в «интрапсихические»
(Л. С. Выготский, 1983). Разработка взглядов
Л. С. Выготского привела к созданию
советскими психологами оригинальной
концепции детского развития, в рамках
которой развитие ребенка понимается
как процесс присвоения детьми
общественно–исторического опыта,
накопленного предшествующими поколениями
человечества (Запорожец А. В., Эльконин
Д. Б. // Психология детей…, 1964; Психология
личности…, 1965; Леонтьев А. Н., 1983). Опыт
описанного рода овеществлен в продуктах
материальной и духовной культуры людей,
но он скрыт в них таким образом, что
непосредственно усмотреть его нельзя
– новое поколение может извлечь его
только при помощи старших, которые с
этой точки зрения являются как бы живыми
носителями общечеловеческого опыта
(Д. Б. Эльконин, 1978б). Общение со старшими
для маленького ребенка служит единственно
возможным контекстом, в котором он
постигает и «присваивает» добытое
людьми ранее. Вот почему общение –
главнейший фактор общего психического
развития детей. Важно подчеркнуть, что
при этом общение играет решающую роль
не только в обогащении содержания
детского сознания, определяет
опосредствованное строение специфически
человеческих психических процессов.

Три
группы фактов доказывают решающую роль
общения в общем психическом развитии
ребенка:

1) изучение
«детей–маугли»;

2) исследование
природы и причин так называемого
госпитализма;

3) прямое
выявление влияния общения на психическое
развитие в формирующих экспериментах.

«Детей–маугли»
изредка находят среди животных (главным
образом волков), и они всегда привлекают
к себе пристальное внимание ученых и
неспециалистов. Результаты психологического
исследования детей, выросших в изоляции
от общества, обнаруживают у них глубокое
и необратимое недоразвитие (R. Davis, 1940;
A. Gesell, 1941). Правда, выяснить связь
психической отсталости с изоляцией от
человеческого общества до сих пор строго
не удается (см., например, критический
анализ некоторых случаев этого рода у
Л. Стоуна (L. Stone, 1954)). Но сегодня никто не
сомневается, что приспособление к жизни
среди животных вызывает у маленького
ребенка, попавшего в их среду, отклонение
от пути, по которому обычно идут
человеческие дети. Без поддержки взрослых
он не использует свою природную
способность стать «человеком разумным»,
а затем, по–видимому, и вовсе ее теряет.
Увы! «Маугли» и «Тарзаны» не прекрасные
люди с гордой осанкой и светлым взором,
управляющие царством зверей, как их
рисуют книги и фильмы, а передвигающиеся
на четвереньках существа, полностью
зависящие от вскормивших их животных.

Явление
госпитализма обнаружилось при первых
попытках наладить внесемейное воспитание
оставшихся без родителей маленьких
детей. В конце прошлого и начале нынешнего
века появились частные и государственные
приюты, которые вскоре превратились в
«фабрики ангелов» – так велика была
смертность, особенно в первые месяцы и
годы жизни детей. Дети, которые оставались
жить, резко отставали в общем физическом,
и особенно в психическом развитии: к 3
годам они не владели простейшими навыками
самообслуживания, не соблюдали опрятность,
почти не говорили, плохо поддавались
воспитательным воздействиям, проявляли
поразительную пассивность или, напротив,
суетливость и агрессивность. Описанный
комплекс и получил название госпитализма.
Грубые формы госпитализма привлекали
внимание общественности также в период
второй мировой войны, когда в европейских
странах многократно увеличилось
количество сирот.

Драматические
картины госпитализма нарисовал в своих
работах Р. Спитц (R. Spitz, 1945, 1946а, в). Он
наблюдал, например, детей одного детского
дома, которые с 3 мес. воспитывались без
родителей. При хорошем питании и уходе
37 % из них погибли в первые 2 года. В
живых остался 21 ребенок, младшему было
к описываемому автором моменту 2 года,
а старшему – 4 года 1 мес.; 5 из них
совсем не умели передвигаться и сидеть,
3 лишь сидели без поддержки, 8 ходили с
посторонней помощью и 5 – самостоятельно,
12 детей не умели есть с ложки, 20 – сами
одеваться. Поразительно слабым было
развитие речи детей: 6 из 21 не говорили
совсем, 12 произносили по 2–5 слов и лишь
один умел составлять фразы. Р. Спитц
описал особое невротическое состояние
детей, назвав его «аналитической
депрессией»; его симптомами были печаль,
замыкание ребенка в себе, ареактивность,
заторможенность, потеря аппетита,
бессонница.

Р.
Спитц, а также другие психологи –
сторонники неофрейдистского направления
связывают госпитализм с отсутствием
материнского ухода за ребенком. Широко
применяя английский термин mothering

(R. Schaffer, 1977) – «материнская забота»,
образованный от слова mother

– «мать», и не особенно думая о точном
научном анализе его содержания, эти
исследователи видят в контактах младенца
с матерью проявление примитивных
социальных влечений ребенка и устраняются
от исследования действительной природы
содержания этих контактов.3

Несомненная
заслуга У. Голдфарба (W. Goldfarb, 1943, 1944), М.
Риббл (М. Ribble, 1943), P. Спитца (R. Spitz, 1945), а
также А. Фрейд и С. Данн (А. Freud, S. Dann, 1951),
X. Рейнголд (Н. Rheingold, 1959) и др. состоит в
том, что они привлекли внимание ученых
и практических работников к общению
маленьких детей с близкими взрослыми,
показали его великую роль в правильном
развитии ребенка и гармоническом
формировании его личности, подчеркнули
значение самых первых месяцев и лет
жизни для замыкания содержательных,
глубоко насыщенных контактов детей со
взрослыми. Но – вольно или невольно –
работы неофрейдистского направления
настроили людей против общественного
воспитания детей и тем самым тормозили
развитие его сети и усовершенствование
его методов. Используя термин mothering,

исследователи из психоаналитической
группы акцентировали незаменимость
именно биологической матери и роковой
для ребенка характер разлуки именно с
нею – родившей его женщиной. Р. Заззо
(1967) отмечал, что во Франции работницы
боятся отдавать детей в ясли, опасаясь,
что «там из них сделают дураков», а
напуганы они были как раз популярными
лекциями неофрейдистского типа.

Между
тем ничего фатального в разлуке с матерью
для ребенка нет. Конечно, если мать жива
и может воспитывать ребенка, естественно,
проще и лучше всего, когда она сама
занимается своими детьми. Ее интерес к
ним, ласка, забота имеют, надо думать,
определенную биологическую основу, как
у всех видов, детеныши которых рождаются
беспомощными. Но природная основа –
лишь то, с чего начинается развитие
родительской любви у человека. Если у
животных инстинкты продолжения рода и
заботы о потомстве – темное, слепое
чувство, то любовь родителей к своим
детям – это светлая, высокая, истинно
нравственная эмоция, сочетающаяся с
пониманием того, что дети – наследники
дела отцов, его вершители и продолжатели.
Поэтому посторонний человек в принципе
способен заменить ребенку мать –
целиком, если тот остался сиротой, или
частично, если мать есть, но работает.
Нужно только, чтобы этот человек четко
осознавал свою ответственность и ясно
понимал, что и как он должен делать с
ребенком. И вот здесь необычайно важна
роль науки – нормальной физиологии,
педиатрии, педагогики и, конечно,
психологии.

Первыми
в мире достигли успехов в искоренении
госпитализма советские педиатры и
физиологи, установившие, что главной
причиной этого тяжкого состояния
является недостаток контактов маленького
ребенка–сироты со взрослыми, или
«дефицит общения», по выражению Н. М.
Щелованова. Вместе с Н. М. Аксариной он
создал научные основы воспитания в
нашей стране детей раннего возраста в
яслях и домах ребенка, поставив во главу
угла педагогическую работу с ними с
первых дней жизни и поместив в центр
этой работы общение персонала с
воспитанниками (Воспитание детей.,
1955). Новый подход к ребенку привел к
искоренению госпитализма в советских
детских учреждениях закрытого типа
(домах ребенка, дошкольных детских
домах).

Правда,
искоренить госпитализм мало – нужно
еще постоянно следить за тем, чтобы он
не появился снова (М. Ю. Кистяковская,
1970). Последние десятилетия психологи
всех стран заняты разработкой путей
усовершенствования воспитания ребенка
в детских учреждениях разного типа.
Значение последних признают теперь во
всем мире: в США (B. L. White, 1975), Англии (P.
Leach, 1979), Швеции (V. Carlsson, L. Carlsson, M. Akerman,
1976) и в социалистических странах
(Шмидт–Кольмер Е., Атанасова–Вукова
А. // Социальная адаптация…, 1980). В Польше
и Чехословакии пробуют создавать детские
учреждения нового типа (например,
«семейные» детские дома), в Венгрии
постоянно совершенствуют систему
воспитания в детском доме, в частности
педагоги М. Винце, Э. Пиклер, А. Тардош и
др. (см.: М. Davit, G. Appef, 1973). И это понятно.
Ведь традиции семейного воспитания
складывались тысячелетиями, а общественное
воспитание, в общем, дело и детище XX в.

Психологи
считают, что в общественной сфере все
еще сохраняется основа для сглаженных,
мягких форм госпитализма, и поэтому
ученые и практики не должны ослаблять
свои усилия, постоянно работая над
развитием и усовершенствованием
воспитательных воздействий на детей.

Итак,
полная изоляция детей от взрослых,
по–видимому, не позволяет им стать
людьми и оставляет на положении
полуживотных. Недостаточность контактов
со взрослыми («дефицит общения») тоже
драматическим образом влияет на
психическое развитие ребенка, снижая
его сопротивляемость болезням, темп
психического развития и его уровень,
достигнутый в младенческом и раннем
возрасте. Однако надо признать, что
факты, указывающие на роль общения в
развитии ребенка и относящиеся к двум
рассмотренным выше группам, являются
результатом крайне неблагоприятных
условий. Никто не создает их специально,
и никто не будет намеренно воспроизводить
их в научных целях. Но отсюда следует
вывод о том, что их убедительность
невелика. Ведь в каждом описанном в
литературе случае действовал целый
комплекс условий, сравнительное значение
которых невозможно проконтролировать.
Так, «дети–маугли» встречаются
чрезвычайно редко, и трудно выяснить,
были ли они вполне здоровы до того, как
попали на воспитание к зверям, получили
ли они там физические и психические
травмы и пр. Дети с признаками госпитализма
обычно рождаются у родителей с различными
социальными болезнями, их чаще всего
не желают и не ждут, или даже пытаются
избавиться от них в начале беременности,
их появление на свет часто сопровождается
патологическими родами и т. д. Поэтому
отсутствие матери и дефицит общения
накладываются на целый ряд других
неблагоприятных факторов, значение
которых заведомо также велико. Вот
почему мы придаем особое значение группе
позитивных фактов, демонстрирующих
роль общения в развитии ребенка,
полученных не в отрицательно влияющих
ситуациях, а путем целенаправленного
включения общения в жизнь детей и
выявления возникающих при этом сдвигов.
Когда мы приступили 20 лет назад к
исследованию генезиса общения детей,
таких фактов никто еще систематически
не собирал. Поэтому мы поставили перед
собой в качестве одной из главных задач
установить влияние общения с окружающими
людьми на общее психическое развитие
ребенка: путем интенсификации и
целенаправленного формирования контактов
ребенка с ними. Тем самым мы намеревались
получить прямые экспериментальные
доказательства основного тезиса
советской детской психологии о том, что
развитие психики ребенка совершается
на основе усвоения им опыта предшествующих
поколений, в контексте общения с живыми
его носителями – старшими детьми и
взрослыми. Это подтвердило бы в сфере
детской психологии верность общего
тезиса о том, что «развитие индивида
обусловлено развитием всех других
индивидов, с которыми он находится в
прямом или косвенном общении» (Маркс
К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 440).