Фигура отца в психическом развитии ребенка

Нарушенные взаимоотношения матери и ребенка выделяются в настоящее время в качестве центральной причины эмоционального неблагополучия многими психологическими школами (Прихожан А. М., 2000; Захаров А. И., 2000). Проведенный метаанализ имеющихся исследований влияния отца на эмоциональное благополучие подростков (Phares V., Compas В., 1993) позволяет заключить, что отцы, без сомнения, влияют на благополучие своих детей, причем отцовское влияние часто оказывается независимым от материнского или, по крайней мере, таким же важным, как оно.

Имеется множество эмпирических свидетельств того, что делинквентное поведение, злоупотребление алкоголем, депрессивная симптоматика, безработица отцов связаны с риском возникновения депрессивных и тревожных состояний у детей и подростков (Phares V., Compas В., 1993). Свыше 60 %

подростков с эмоциональными нарушениями воспитывались в неполных семьях (Lamb М., Lewis С., 2004). Однако, хотя и было обнаружено, что дети из неполных семей испытывают больше трудностей по сравнению с детьми из полных семей, отмечается, что и в неполной семье развитие ребенка может быть вполне нормальным (DeKlyen М. и др., 1998; Lamb М., Lewis С., 2004; Davids М., 2002).

Многие эмпирические работы, посвященные исследованию значения отца для ребенка в семейном контексте, касаются рассмотрения детско-отцовских отношений через призму супружеских отношений отца с матерью ребенка (CoiroM., Emery R., 1998; Cummings E., Goeke-Morey M., Raymond J., 2004). Проведенные исследования свидетельствуют, что качество супружеских отношений влияет на качество детско-отцовских отношений и психическое состояние ребенка, причем в большей степени, чем на качество детско-материнских отношений. Было показано, что супружеский конфликт приводит к меньшей эмоциональной теплоте и вовлеченности отца в отношения со своим ребенком. К удивлению ученых, супружеская удовлетворенность мужей оказалась не связанной с улучшением качества детско-отцовских отношений (Cummings Е., Goeke-Morey М., Raymond J., 2004).

Специально организованные лабораторные эксперименты показали, что дети более негативно реагируют на последствия супружеского конфликта, выражаемого отцом, нежели матерью. Например, отцовская (но не материнская) агрессия, вызванная супружеским конфликтом, связана с усилением злости, печали и страха у девочек.

Следует отметить, что отношение отца к ребенку в условиях супружеского конфликта может быть опосредовано матерью. Матери, неудовлетворенные своими мужьями, не будут способствовать возникновению ситуаций, где отец мог бы быть вовлечен в дела ребенка и отношения с ним, что приведет отцов к постепенному избеганию общения с ребенком. Такая ситуация усугубляется еще и тем, что мужчинам труднее, чем женщинам, дифференцировать свои роли родителя и мужа, особенно в условиях супружеского конфликта (Coiro М., Emery R., 1998).

Существуют данные о важности детско-отцовского конфликта для возникновения депрессивной симптоматики у подростков (Rohner R., 1998). И, наоборот, удовлетворенность подростков отцовской поддержкой связана с меньшей частотой появления депрессивной и тревожной симптоматики. В других исследованиях отмечается, что чем больше негативных эмоций в отношениях ребенка с отцом, тем в большей степени дети агрессивны в школе (Parke R. и др., 2004). Оказалось, что отцовская (но не материнская) агрессия, вызванная супружеским конфликтом, связана с усилением эмоций злости, печали и страха (Cummings Е., Goeke-Morey М., Raymond J., 2004).

***

Эмпирические исследования значимости репрезентаций родителей для эмоционального благополучия взрослого человека были начаты в конце 1970-х гг. зарубежными психологами. Создание Дж. Паркером в рамках теории привязанности специального опросника (Parental Bonding Instrument) позволило получить надежные корреляции между степенью воспринимаемой эмоциональной теплоты и контроля со стороны родителей и выраженностью симптомов тревоги и депрессии у взрослых людей (Parker G., 1979). Были эмпирически открыты феномены «холодного контроля» и «торможения поведения» со стороны родителей как факторы формирования риска возникновения депрессии и тревожных расстройств, соответственно (Холмогорова А. Б., Воликова С. В., 2004).

Исследование родительских репрезентаций на основе детского опыта показало, что почти половина взрослых пациентов с тревожными или депрессивными расстройствами характеризует отца как не участвующего в воспитании, а остальные подчеркивают его критическую позицию, жесткое обращение (Холмогорова А. Б., 2006). Пациенты с депрессивными расстройствами характеризовали своих родителей как менее заботливых и более контролирующих, чем здоровые испытуемые. Было обнаружено, что сверхконтроль со стороны отца, а также значительное расхождение в образах идеального и реального отца значимо связано с наличием депрессивной симптоматики у взрослых потомков (Холмогорова А. Б., Беликова С. В., 2004; Холмогорова А. Б., Полкунова Е. В., 2004). Большой разрыв между больными и здоровыми испытуемыми был отмечен в общей сумме перечисленных качеств отца. В случае отца оказалось, что индекс POP у больных статистически значимо больше, чем у здоровых, т. е. наблюдается сильное расхождение образов реального и идеального отца у больных с депрессивным расстройством.

Число исследований связи отцовского образа с уровнем эмоционального благополучия у детей и подростков немногочисленно. В одном из этих исследований показано, что дети 11-12 лет с неустойчивым уровнем самоуважения воспринимали своих отцов более критичным и психологически контролирующим. Дети же с низким самоуважением воспринимали своего отца таковым в большей степени, чем дети с высоким самоуважением (Cheng Н., Furnham А., 2004).

В исследовании Л. И. Вассермана и его коллег (Вассерман Л. И., Горьковая И. А., Ромицына Е. Е., 2004) сравнивались группы эмоционально благополучных подростков и подростков, больных неврозом. Было обнаружено, что в восприятии мальчиков, больных неврозами, отец не проявляет автономности. У девочек с неврозом образ отца враждебный и директивный. Кроме того, увеличению тревожной симптоматики способствует восприятие отца враждебным и непоследовательным, что создает ситуацию неопределенности у подростка и приводит к тревожному ожиданию непредсказуемых реакций со стороны отца. Однако не отмечается, существуют ли какие-либо половозрастные особенности полученных связей (Вассерман Л. И., Горьковая И. А., Ромицына Е. Е., 2004). Другие исследователи показали, что дети 8-13 лет с повышенным уровнем выраженности депрессивной симптоматики оценивают своих отцов как менее заботливых и более контролирующих (Greco L., Morris T, 2002).

А. М. Прихожан отмечает, что эмоционально благополучные подростки воспринимают отца как позитивного, отмечая такие его качества, как заботливость, принятие. Тревожные же подростки оценивают отца как более требовательного, принимающего, но доминантного и ненадежного (Прихожан А. М., 2000). Как отмечается в исследовании А. И. Подольского и его коллег, уровень депрессивности связан у подростков-мальчиков (13-16 лет) с восприятием отца враждебным и директивным в отношениях. О наличии подобных связей у девочек-подростков авторы не сообщают (Подольский А., Идобаева О., Хейманс П., 2004).

Как показано в недавнем исследовании Н. С. Смирновой, родительские репрезентации у подростков с девиантным поведением отличаются значимо более высоким уровнем расщепленности идеальных и реальных образов по сравнению с подростками из массовых школ, выраженной противоречивостью и меньшей дифференцированностью, указаниями на отсутствие у идеального родителя деструктивных форм поведения (например, не пьет, не ругает и т. п.). При этом значение индекса разрыва объектных репрезентаций из методики POP прямо коррелирует со шкалой негативной самооценки подростков в опроснике детской депрессии М. Ковак, причем последняя закономерность оказалось характерной и для контрольной группы подростков из социально благополучных семей (Смирнова Н. С., Холмогорова А. Б., 2007; Холмогорова А. Б., Смирнова Н. С., 2009). Как было показано в исследовании Н. С. Смирновой и А. Б. Холмогоровой, дети из социальных приютов особенно глубоко переживают отсутствие в их жизни отца (Обухова Л. Ф., Ерина Л. А., 2009). Так, заканчивая предложение «Я хотел бы, чтобы мой отец…», они пишут: «… был жив; …был с мамой; …вернулся к нам; …все понял; …не пил водку; …нас маленьких не бросил» (там же, с. 90).

Согласно недавно проведенному на нескольких половозрастных группах подростков исследованию (здесь и далее: Калина О. Г., 2007; Калина О. Г., Холмогорова А. Б., 2007) восприятие отца эмоционально теплым оказывается значимо связанным с меньшим уровнем выраженности депрессивной симптоматики во всех половозрастных группах: образ отца эмоционально принимающего необходим для снижения эмоциональной напряженности на протяжении всего подросткового возраста. Такое восприятие отца способствует росту самооценки младших подростков-мальчиков и придает уверенности в собственных силах младшим подросткам-девочкам, а для старших подростков содействует улучшению отношений с другими людьми (для мальчиков) и повышает настроение (для девочек) (табл. 3, 4).

Эмпирические результаты свидетельствуют, что для младших подростков оказывается значимым восприятие отца содействующим автономии, что связано с ростом их эмоционального благополучия. Наиболее значимо такое восприятие отца уменьшает уровень межличностных проблем. Наоборот, воспринимаемый со стороны отца избыточный контроль усиливает эмоциональное неблагополучие.

Таблица 3. Результаты корреляционного анализа (г Пирсона): связи между характеристиками отцовского образа (опросник PBI и тест ЭЭО) и эмоциональным благополучием младших подростков (шкала детской депрессии М. Ковак’ и шкала личностной тревожности учащихся А. М. Прихожан)2.

• 1 Адаптация шкалы детской депрессии на русском языке была осуществлена в лаборатории клинической психологии и психотерапии МНИИ психиатрии (Воликова С. В., Калина О. Г., Холмогорова А. Б., в печати; перевод осуществлен проф. Н. Г. Гаранян).
• 2 Указаны статистически значимые корреляции: * —р
• *** — р

Таблица 4. Результаты корреляционного анализа (г Пирсона): связи между характеристиками отцовского образа (опросник PBI и тест ЭЭО) и эмоциональным благополучием старших подростков (шкала детской депрессии М. Ковак и шкала личностной тревожности учащихся А. М. Прихожан)1.

Важно отметить присутствие эффекта совместного влияния наличия в семье отца и типа его образа на уровень выраженности депрессивной симптоматики у младших под- ростков-мальчиков: этот период, возможно, является для них сензитивным в плане обязательного наличия в семье отца, реальных взаимодействий с ним в ситуации, если образ отца амбивалентен, т. е. когда в представлении подростка выражены как эмоционально позитивные, так и негативные компоненты образа (табл. 5). Причем у подростка с амбивалентным отцовским образом, с которым отец живет, уровень выраженности депрессивной симптоматики ниже, чем у всех остальных.

Таблица 5. Средние значения зависимых переменных (уровня депрессивности и тревожности у младших подростков), на которые влияют по отдельности или совместно факторы наличия в семье отца и типа его образа у подростков1.

Чтобы объяснить данный факт, надо помнить, что негативный образ отца в этом возрасте не формируется в результате реальной негативной позиции отца, но скорее всего обусловлен возрастными фантазиями и проекциями младших подростков-мальчиков на отцовскую фигуру. Позитивная окрашенность образа у подростка в этом возрасте может быть следствием его возможности воспринимать отца эмоционально принимающим. Одновременное присутствие этих тенденций в восприятии приводит к появлению амбивалентного отцовского образа, который может быть наиболее адаптивным для младших подростков-мальчиков из полных семей. Для младших подростков-мальчиков с позитивно окрашенным отцовским образом из полных или неполных семей уровень [7]

выраженности депрессивной симптоматики не различается. Выраженность позитивной окрашенности образа отца у младших подростков-мальчиков из полных и неполных семей также не отличается, и значит, можно предположить, что в его формировании играют роль разные факторы: для подростков из полных семей это может быть опыт позитивных реальных отношений с отцом, а для подростков из неполных — идеализация отсутствующего отца и/или вклад матери подростка в поддержание адекватной позитивности отцовского образа.

Когда в семье нет отца, негативная окрашенность отцовского образа может формироваться за счет повышения веса ситуативных факторов, негативно влияющих на этот образ. Действительно, из эмпирических данных следует, что негативная окрашенность отцовского образа выше у подростков, живущих без отца. Это может быть связано с выражением их обиды на отца, которого нет рядом, а, как следует из теории привязанности, злость является естественной реакцией на нарушенную привязанность (М. Target, Р. Fonagy, 2002). Возможно также, это усиление негативной окрашенности образа отца является результатом влияния матери. Таким образом, вероятно, по этой причине у младших подростков-мальчиков с амбивалентным отцовским образом из полных семей отмечается минимальный уровень выраженности депрессивной симптоматики, а у подростков с таким образом, но из неполный семьи, симптомы депрессии выражены больше: для них уровень выраженности негативной компоненты более существенный и отражает, возможно, уже не естественные проекции негативных чувств на отца, но и действие других патогенных факторов, например, обиды подростка на отца, которого нет рядом.

Для младших подростков-девочек негативный образ отца нетипичен: у девочек, в образе отца которых присутствует негативная составляющая, уровень выраженности депрессивной или тревожной симптоматики значимо выше (см. табл. 5). Очевидно, для девочек гораздо важнее позитивное принятие со стороны отца, означающее его восхищение, радость, что у него есть дочь, нежели его способность выдержать рост их подростковой агрессии, которая не так выражена, как у мальчиков (Yang J., 2000). Иначе говоря, эмоционально негативный образ отца у младших подростков-девочек может иметь иную природу, чем у младших подростков-мальчиков.

Для младших подростков-девочек как факт наличия в семье отца, так и тип отцовского образа влияют по отдельности на их эмоциональное благополучие. Такая ситуация может быть связана с возможной разделенностью представлений и фантазий об отце с его реальной фигурой. Иначе говоря, для девочек как будто существует два разных отца: один, который важен в реальных взаимоотношениях, и другой: фантазируе- мый, воображаемый.